– Но наш сын болен! Мы просто хотим, чтобы он получал нужное лечение, регулярно посещая психиатрическую клинику. Нужно убедиться, что он здоров и спокоен и ведет себя, как нормальный человек, – заявила женщина.

– Ни в коем случае! Это вы больны на всю голову! Он, по крайней мере, отдает себе отчет в своей проблеме, в отличие от вас обоих.

Дверь за нашей спиной распахнулась, и на пороге появился Райли с самым свирепым выражением в глазах, какое я только видела.

– Вы упустили свой шанс быть родителями прекрасного человека, – произнес Райли, и они застыли, шокированные его угрожающим, но спокойным голосом. Видимо, он в первый раз решился с ними пообщаться. – Вы, его родители, должны были растить и поддерживать его. Но мы не испытываем к нему жалость, потому что он процветает в этой жизни. Это вас надо пожалеть.

– Но мы его семья, – оскорбленным голосом произнесла мамаша.

– Вы были его семьей, – поправил ее Райли, подходя ко мне ближе. – А теперь его семья – это мы, а он – наша. И я в последний раз прошу вас уйти. Впредь, если вы снова придете к нам без приглашения, мы вызовем полицию.

Мужчина посмотрел на меня, и было так странно, что голубые глаза, так похожие на глаза Реми, смотрят на меня с ледяным презрением, а не теплом и нежностью.

– Вы, наверное, совсем ненормальная, если позволили моему сыну сделать вам ребенка, – сказал он, указывая на мой живот.

Внезапно меня дернули назад, я словно натолкнулась на каменную стену. У меня перехватило дыхание, когда огромная мускулистая рука заботливо обняла меня за талию, и над головой раздался голос Ремингтона. Все волоски на моем теле встали дыбом.

– Только попробуйте еще раз подойти к ней или к кому-нибудь из моих людей, и вы узнаете, насколько я опасен, – произнес он с ледяным спокойствием в голосе, отчего звучавшие в нем угрожающие нотки казались еще страшнее. Это был хищник, готовый к прыжку.

Волны энергии, исходящие от его большого тела, заставили мое сердце биться быстрее в ожидании ответа его родителей. Но ни один из них не смог долго выдержать пристальный взгляд Ремингтона. Обиженно поджав губы, мужчина схватил жену за руку и поволок по дорожке по направлению к автомобилю, стоявшему у обочины.

Ноги и руки мои тряслись, я бессильно опиралась на Реми, а он сжал мои бедра и произнес:

– Пойдем в дом.

Ремингтон схватил бутылку с водой и быстро ее опорожнил. Он еще был в костюме для тренировок, мышцы его блестели от пота. Опустившись на один из диванчиков в гостиной, он тряхнул влажными волосами, в ярости швырнул пустую бутылку и посмотрел, как она закрутилась на полу. Он сидел, уставившись на эту бутылку, опустив темную голову и опираясь локтями о колени, его широкие плечи были напряжены. И это, казалось, продолжалось бесконечно.

– Похоже, твоим родителям не понравилась твоя избранница, Рем. – Райли заговорил первым. Он пытался обратить произошедшее в шутку, но никто не засмеялся. В воздухе висело такое напряжение, что он казался плотным, словно его можно рубить топором.

Ремингтон поднял голову и буквально пригвоздил меня нежным взглядом своих голубых глаз.

– Если они снова к тебе приблизятся, сразу сообщи мне. Слышишь, зажигалка?

В глазах его было столько тревоги и заботы, что внутри у меня прокатилась теплая волна.

– Они приходили не для того, чтобы посмотреть на меня. Они хотели увидеться с тобой.

– Я не желаю, чтобы они к тебе приближались. И тем более к нашим детям, – сердито произнес он. – Сердце сжалось у меня в груди: неужели он произнес слово «дети»? Во множественном числе? Мне хотелось улыбнуться и обнять его за эти слова, но взгляд его был полон боли…

– Вы уже закончили? – бодрым голосом спросила я, указывая на улицу, где он тренировался.

Он медленно кивнул, но на лице у него по-прежнему было напряженное выражение.

Он явно о чем-то задумался, его гнев просто висел в воздухе. Челюсти были сжаты, и по странному выражению лица можно было догадаться, что он пытается собраться. Я переживала из-за того, что ему пришлось столкнуться с родителями, однако он снова доказал, что сделает все, что угодно, чтобы защитить меня.

Мне казалось, что голова моя распухла, когда я опустилась на диван рядом с ним, взяла его за руку, сжав широкое запястье, и принялась его массировать.

– Поверить не могу, что эта пара негодяев могла произвести на свет такое прекрасное существо, как ты, – тихо прошептала я.

Пит молча пошел на кухню, Райли отправился помогать тренеру собирать инвентарь, и наступила полная тишина. Ремингтон по-прежнему смотрел на меня. Голос его был необычно спокойным, как бывало, когда он был всецело поглощен внутренней борьбой.

– А ведь они правы, маленькая зажигалка.

Мне показалось, что в мою грудь со всей силы ударили бейсбольной битой. Медленно, с трудом вдохнув, он посмотрел на меня пронзительным взглядом.

– Брук, я не пожелал бы такого отца, как я, даже для отпрысков Скорпиона, не говоря уже о собственных детях.

О нет. Это была не бейсбольная бита, меня только что сбил поезд. Тело охватила нестерпимая боль, разжав пальцы, я выпустила его руку.

– Пожалуйста, не надо так говорить. Не надо ни о чем думать, кроме того, что ты будешь лучшим отцом на свете.

Он сжал челюсть, но заговорил на сей раз менее резким голосом.

– Он может быть таким же, как я.

– В каком смысле – таким, как ты? – яростно парировала я, невольно обхватывая живот руками. – Красивым снаружи и внутри? Самым волевым и целеустремленным на свете? Сильным и великодушным, с добрым сердцем?

Лицо его исказилось такой мукой, что я схватила его за подбородок и заставила смотреть мне в глаза.

– Ты лучшее, что случилось со мной в жизни. Ты такой человечный, Реми… Ты настоящий, и я хочу, чтобы ты таким оставался. То есть, мы хотим. У нас должна быть семья. Мы этого заслуживаем – как никто другой.

Он снова крепко сжал зубы.

– Зажигалка, то, что мы этого хотим, вовсе не значит, что это правильно. В этой жизни все, что я умею, это драться на ринге.

– Это не так. Ты великолепный боец, это правда, но не только это делает тебя ТОБОЙ. Реми, разве ты не понимаешь, как ты вдохновляешь людей? Ты честный, волевой, страстный, неистовый и в то же время нежный. Я никогда не слышала, чтобы ты кого-нибудь осуждал или критиковал. Ты проживаешь свою жизнь по своим правилам и делаешь все, что в твоих силах, чтобы защитить всех, кто тебя окружает. Ты способен любить еще больше, чем драться, а на ринге ты настоящий бог. Никто не рассказывал тебе, что значит быть собой, – ты сам себя создал. И что бы с тобой ни происходило, ты единственный, кого бы я хотела видеть отцом своих детей, единственный мужчина, которого я люблю. Пусть эти двое уйдут из твоей жизни. Они твои биологические родители, но не они создали тебя.