Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Шли дни, недели, месяцы.
Крыло Байеса уже давно зажило, но дракон отказывался покидать остров без своего духовного брата. Он намеревался познакомить Итэша со своей названной матерью, старейшиной Ани, и вообще помочь ему выполнить своё предназначение. В конце концов, юноша вот прямо точно был тем самым предначертанным новым Наследником Эйрена.
Итэш же, всегда мечтавший путешествовать, повидать мир и покинуть уже наконец опостылевший ему остров, почему-то медлил…
Что-то держало его.
Что-то останавливало…
И это промедление стало роковым.
Смотреть со стороны на то, как кто-то другой стоял у алтаря, как кто-то другой приносил клятвы Дженел, как кого-то другого связывали золотой нитью, было странно.
Совсем недавно он сам был облачён в жёлтое…
Миг — и вот теперь же прошло почти пять месяцев с тех пор, у них там, на юге, весна уже вступала в свои права. В Диорене же скоро должно было начаться половодье — лёд на Ксаи уже начал таять и выход на него всем запретили, предзнаменуя скорое начало навигационного периода в водах реки и заливе.
Дурные предчувствия не отпускали Веарди.
Он поделился бы ими с тётушкой, но она и сама выглядела нервной, и подходить к ней принц опасался — попасть под горячую руку не хотелось, всё же нрав у Мии был столь же тяжёлым, что и у всех её братьев.
Почти все дальнейшие события для него прошли как в тумане.
Храм, шествие по городу, пир…
Смотря, как жадно Риен хлестал вино, Веарди ощущал, как его сердце ёкнуло.
Как оказалось — не зря.
У паршивца кровь пошла горлом, он рухнул на пол, задыхаясь.
Вот оно.
Когда отец Итэша узнал о присутствии дракона на острове, о дружбе с ним своего сына, он был в ярости. Как и следовало ожидать, мужчина отправился вместе со всеми воинами на их поиски — чтобы уничтожить тварь и наказать мальчишку-предателя, вздумавшего якшаться с монстрами и слишком заигравшегося в колдовство.
Наученные веками борьбы с крылатым народом, люди смогли найти их убежище и застать врасплох не ожидавших нападения, но готовившихся отправиться в путь Итэша и его саи-ри.
Юноша умолял отца не горячиться, решить все мирно, бескровно. Клялся, что он и Байес навсегда покинут архипелаг и о них никто и никогда здесь не услышит больше, что Итэша просто назовут бездарно погибшим и забудут, как и многих других. Он ещё надеялся, что засиявшее на горизонте счастливое будущее не окончательно разбилось тонким весенний льдом. Надеялся, что все ещё могло быть хорошо….
Наивный.
Люди боялись.
Люди и были напряжены.
Люди представляли, на что могли быть способны колдун и дракон по отдельности, но не знали, на насколько опасны они и были вместе.
Люби не все отличались стальными нервами…
И у одного из лучников они не выдержали.
В кромешной тишине щелчок тетивы и свист стрелы казались оглушительными.
Итэш с по-настоящему детском непониманием воззрился на вонзившуюся ему в кожаный наруч стрелу, которая предназначалась его лбу и от которой он только чудом успел закрыться рукой, рефлекторно вскинутой в защитном жесте. Если бы не руны, которые он старательно выбил на наручи, то стрела пронзила бы ему руку, а, может, и достигла бы головы.
Он прошелся по самой кромке жизни и смерти.
Итэш сглотнул.
И звук вернулся в мир бесконечной оглушающей какофонией криков, скрежета стали о крепкую драконью чешую и рёва пламени.
Пламя поглощало человеческие фигуры, превращая их в обожжённые скелеты, оплавляя металл клинков.
Но у людей были зачарованные щиты — и те держали жар драконьего огня, защищая воинов от участи, что была страшнее смерти, не давая избавиться от противников одним махом.
Итэш как мог прикрывал своего саи-ри от мечей магическими щитами, а тот прикрывал юношу своими крыльями от стрел, сжигая, давя своим весом, разрывая на части острыми когтями и зубами врагов, ударяя их как хлыстом своим сильным, покрытым шипами хвостом.
Но силы Итэша были не безграничны — он уставал, терял концентрацию, и пропускал чужие удары.
Но чешуя молодого дракона была ещё слишком некрепкой, податливой, уязвимой, и клинки оставляли на массивном теле Байеса одну за другой раны.
С каждой каплей крови, с каждым мгновением сил у братьев становилось меньше.
Итэш слышал, как с громким звоном лопались струны чужих жизней, чувствовал, как воняло гарью, кровью и разорванными кишками. Некогда уютная поляна рядом с водопадом, ставшая полем боя, была усеяна истерзанными людскими трупами.
Но на место павших приходили новые люди.
Новые мечи и копья достигали драконьего тела, перепивая ему кости крыльев, ломая рёбра.
В какой-то момент Итэш замешкался и успел увернуться — его схватили, заломили руки за спину, приставили клинок к горлу.
— Остановись, или я убью его!
Байес, услышавший это, замер.
Замерли и люди.
Отец Итэша, державший клинок у горла сына, бесстрашно смотрел в глаза дракону. По его лицу сложно было что-либо сказать, но сам юноша не сомневался — рука у того не дрогнет, чтобы исполнить обещание.
«Видимо, это конец, братец…»
«Улетай!» — закричал Итэш мысленно. — «Я его сын, он меня не тронет, улетай!»
Он знал, что это ложь.
Байес тоже знал.
«Найди меня, братец…»
Одновременно с этими словами тяжёлое копье воткнулось в горло дракону.
Крик, изданный в этот момент Итэшем, был воистину нечеловеческим, звериным. Это не было имя, слово или вообще что-то осмысленное, это была чистая боль, невероятная душевная боль, превратившаяся в звук. Юноша вырывался, царапался, кусался, действительно, как дикий зверь. Но до его жалких телодвижений никому не было дела.
Лорд Олэй сделал жест рукой, и юношу отпустили.
Он бросился к умирающему брату, вцепился в него, с ужасом смотря на рану. Итэш обнял брата, рыдая, срывая голос в вое, ощущая, как капля за каплей жизнь покидала того, кто стал вторым самым близким существом за его жизнь.
Он словно бы снова стал тем шестилетним мальчиком, который столкнулся со смертью, и никто не мог помочь.
Никто.
…Время словно бы исчезло.
Тело Байеса остывало, окоченевало — только благодаря этому можно было понять, что прошло его не мало, пока истощённый сознанием и челом Итэш находился в состоянии между бредовым сном и страшной реальностью.
В какой-то
