бы удобным или не очень ни был замок для своих жительниц, с улицы он выглядел просто воздушным чудом: мавританские арки сменялись разноцветными окнами с витражами, что в свете красных фонарей переливались красочными лучами. Свое интересное название Дворец ветров тоже получил благодаря причудливой постройке: большое количество окон создает непрерывное движение воздуха внутри здания и всегда сохраняет приятную прохладу. Вот за это жены точно могли бы быть благодарны своему щедрому супругу.

В вечернее время дворец был закрыт для посещения, да и у меня не было времени бродить по дамским комнатам, поэтому я восхитился еще одним неожиданным местом, которое само меня нашло, поблагодарил Шубу за действительно прекрасный сюрприз, и мы отправились на вокзал.

* * *

Я возвращался в Дели, чтобы после сделать пересадку до Амритсара, поскольку прямого поезда не было. Интересно, каким в этот раз мне покажется мегаполис после этих дней, проведенных в горных провинциях? Уже вечером, когда уже клевал носом от усталости, я не мог расстаться с мыслями о брахмане. Воспоминания о запахах, свете и чувстве умиротворения в храме обволокли меня, и я задремал. Это был первый раз, когда я крепко спал в индийском поезде — спал как ребенок.

Поезд прибыл в Дели к шести утра, и я сразу же отправился к камере хранения, чтобы оставить там свой багаж и погулять по городу до полудня, пока не придет время возвращаться на вокзал. Оставлять там хоть что-то мало-мальски ценное было очень боязно, поэтому пришлось обвешаться всей техникой и бродить по улицам под весом сумок с камерами и дроном.

В этот ранний час я увидел, как просыпается Индия. Идешь по пустой улице, наблюдая, как начинает брезжить молчаливый рассвет, и вдруг в один момент со всех щелей начинает сыпаться немыслимый поток. Водоворот повозок с фруктами, коров, клаксонов, машин, рабства, заработка, выживания, отношений, криминала, помощи, религии, святости — все это мешается в нескончаемое плотное месиво просыпающейся индийской столицы. Все начинает жариться, звучать, двигаться — под ногами на пыльной дороге раскладывается полиэтилен, служащий вместо магазинных прилавков. И это в столице Индии — стране, второй по населению, то есть по людскому потенциалу одной из самых мощных экономик мира. Почему все так? Почему такое огромное количество духовно развитых и просвещенных людей в массе представляет собой такой грязный бедлам? Или процент образованных так ничтожно мал, что просто растворяется в общем невежестве?

Индия — страна, которая постоянно тестирует тебя: из какого теста слеплен? Сначала проверяет, обволакивает жутким дискомфортом, неприятием и всем отталкивающим. Когда видишь, что люди могут ходить в туалет прямо на улице или даже друг на друга (!), чтобы освежиться в жаре, когда все тебя трогают за руки, не дают прохода, пытаются обмануть, обворовать. Пульсируя, Индия надавливает на самые слабые точки и ждет, когда ты сдашься — впадешь в агрессию, апатию, ненависть. И только если вытерпишь это, не убежишь, не проклянешь, не сломаешься, а научишься принимать такой, какая есть, — она раскроется тебе и, возможно, подарит самый глубокий инсайт, встречу или возможность.

Эту теорию я проверял и на себе, несколько раз приезжая в Индию до этого, и на всех своих знакомых. Нет людей, оставшихся равнодушными к Индии, — либо получают откровение и с годами возвращаются еще и еще, либо вообще не понимают, бегут от нее, как от лешего. Я, кажется, выдержал и был среди первых. Эта страна — очень живой и заряженный организм, сильнейшая энергия, которая внешне имеет форму хаоса, антисанитарии, криминала, ужаса. Но в глубине — это все же очень мощная энергия, которую можно направлять на созидание.

Один из самых грязных городов в мире после подарков судьбы в виде честных открытых водителей, приятнейшей встречи в чайной лавке и, конечно же, самого большого чуда в моей жизни — брахмана — больше не казался мне таким отталкивающим. Возможно, уже наступила адаптация, или просто понял, что все это стоило того.

В свободные пару часов я побродил по рынку в поисках интересных вещиц и вкусного уличного завтрака с крепким кофе.

— Снова уши заложило, мистер? — услышал издалека и даже сначала не понял, что обращаются ко мне. Знакомое недокресло, трельяж… Да это же мои чистильщики!

Совсем не заметил, как обошел три квартала по периметру вокзала и попал на ту самую улицу, с которой начиналось мое знакомство с Нью-Дели. Как это возможно — среди миллиарда людей случайно наткнуться на того, с кем встречался раньше?

«А может, эти парни тоже несут для меня какое-то сокровенное знание?» — про себя ухмыльнулся я. Приветливо помахал им рукой, но подходить ближе не стал — сейчас заговорят мне все зубы, а у меня скоро поезд.

День 255

Амритсар, Индия

99 424 км пути

К вечеру добрался в Амритсар — штат колоритных воинственных сикхов с неизменными закрученными усами и тюрбанами на головах. Религия на стыке двух культур — индийской и мусульманской, соединяющая в себе черты индуизма и ислама, но при этом полностью самобытная и неповторимая. Религиозная обстановка в этом районе и постоянное противостояние враждующих стран обязывают сикха практически всегда иметь при себе оружие, но при этом главная цель жизни — нести любовь и добро. Оксюморон.

Главная отличительная черта сикха — обязательно водруженный на голову тюрбан, куда бы он ни выходил. Изначально, в период становления сикхизма, тюрбаны носили только представители высшего класса и элита общества, но впоследствии был издан указ о том, что все сикхи должны покрывать голову тюрбаном в знак своей веры, тем самым демонстрируя равенство всех людей в мире.

Помимо тюрбана сикх обязан носить еще пять символов веры. Это кэш — волосы, усы и борода, которых никогда не касались ножницы, канга — специальный деревянный гребень для расчесывания волос, кара — металлический браслет, символизирующий неразрывную связь с Богом, кирпан — ритуальный кинжал или меч, который используют лишь для самообороны и не демонстрируют на людях, и кача — длинные трусы на веревочках. В общем, интересных условностей достаточно.

Мой путь лежал к главной святыне сикхизма — Золотому дворцу. Выйдя на белую мраморную площадь перед входом во дворец, я попал в огромнейшую очередь, двигающуюся в такт под звуки очень ритмичной местной музыки — она показалась мне смесью религиозной с какими-то сказочными мелодиями легенд времен махараджей. Я шел в веренице, похожей на длинного толстого питона, и повторял за всеми сакральные движения, обязательные перед входом в храм: кланяешься, снимаешь обувь, моешь