Распахнул дверцу, встал меж офицериком и палаткой – навсякий случай.

Старлей даже не пялил глаза на Лару – так был удивлен иудручен видом своего отца-командира, которому ничуть не приходилось напрягаться,чтобы изображать жертву неизвестного рокового несчастья. С рукой на перевязи, вдеревянной позе (из-за незаметных постороннему глазу веревок), с бледным, дажесиневатым лицом, Логун смотрелся, как тень отца Гамлета или единственныйуцелевший после жуткой рукопашной с целым туменом тохарцев.

– Да как же это… – выпятил глаза лейтенант.

Данил побыстрее уцапал его за локоть и отвел в сторону:

– Вам что, не сообщали сводку?

– Да нет, никто на связь не выходил…

– Р-разгильдяи, – сказал Данил. – Ни на кого полагатьсянельзя… Несите рацию сюда, быстро! Живо, мать твою!

Старлей опрометью кинулся к палатке. Данил прошипел вслед:

– Подчиненным ни слова!

Рация оказалась новенькой, какой-то новой модели, Данилтаких уже не застал, но смог бы при нужде с ней обращаться. Преспокойно взял изрук растерянного старлея зеленый ящичек в футляре из прочной пластмассы, счешуйчатой антенной, поставил на сиденье рядом с увечным полковником.

– Товарищ майор…

– Мне с вами цацкаться некогда, – сказал Данилбезапелляционно. – Когда в тайге такое… – Глянул на часы. –Ждать будете ровно два часа. Если к этому времени не подойдут бронетранспортерыс дозиметристами, грузитесь в машину и дуйте в Куруман, в распоряжение штаба.Пока не окажетесь в Курумане, ничьих приказов не выполнять, ни с кем неконтактировать. И вот еще что… – Он доверительно понизил голос. –Дозиметры у вас есть?

– Ни одного нету…

– Вы вот что… Постарайтесь-ка эти два часа носу подоткрытое небо не показывать. Часовой пусть сидит в машине. Мало ли что, вамвсем еще детей мастерить… Понятно?

– Так точно, товарищ майор! – Глаза у старлеястали обреченно-тоскливыми. – То есть непонятно, но ясно…

– Замечательно сформулировано, – сказалДанил. – Носу не высовывайте… Идите.

И запрыгнул в кабину, не сомневаясь, что бравы ребятушкидернут отсюда не два часа спустя, а через полчасика, едва обсудят положение исообразят, что их непосредственный начальник едет, судя по всему, прямехонько вгоспиталь, а наезжий майор со многими личинами, несмотря на грозноеудостоверение, им, в принципе, не командир, а потому нарушение его приказаникак не подходит под нарушение устава. Страх перед радиацией – едва ли несамое жуткое пугало нашего беспутного времени, ручаться можно, уже минут черездесять старлею покажется, что он чувствует тошноту, головокружение и общуювибрацию организма…

Отъехав с километр, Данил остановил грузовик и решительновылез из кабины. В свое время он про себя посмеялся над Ростиславом,заставившим прихватить футляр с кое-какими причиндалами, но теперь призналправоту бывшего сослуживца. Достал детектор и медленно пошел вокруг машины.

Поиски отняли минут двадцать и увенчались полным успехом.Одна пластмассовая полусфера на магнитике была прилеплена в кузове, возледвери, в его машине. Вторая такая же отыскалась в грузовике Корявого, подприборной доской. Маячки. Данил хотел было зашвырнуть их в тайгу, но,поразмыслив, спрятал в карман.

– А этот поганец меня совращал, – пожаловаласьЛара, когда Данил влез в кабину.

– В смысле?

– Внушал умильным голоском, что нам все равно непрорваться из тайги, что я молодая и неопытная, не представляю всей серьезностиситуации, и потому он со мной обязательно поделится, если я его развяжу и отдампушку или хотя бы пристрелю вас обоих и поведу грузовик в Куруман…

Данил посмотрел на Логуна, и тот непроизвольно дернулся всторону. Зашипел от боли. Прямо-таки сладострастно взяв его за кадык, Данилпроцедил:

– Будешь еще приставать к девушке, ухо отрежу… Ты чемудетей учишь, сучий потрох? – слегка сжал пальцы, отпустил иулыбнулся. – А ведь вам и в самом деле не доверяют, герр оберст, иначе непришлепнули бы в машинах эти безделушки… Видите?

Он надел наушники и послушал эфир (рация была включена,стояла на приеме). Ничего, только далекий женский голос бубнит что-то прометеообстановку в районе Чебайкита (это на север отсюда, восточнее Курумана).Оставив рацию на той же волне, Данил поставил ее на пол, под ноги, вывернулгромкость до предела, благо не было смысла жалеть чужие аккумуляторы. И тронулмашину.

Через час с лишним они въехали в деревеньку, где ночевали.Огромные грузовики неспешно прокатили по главной и единственной улице,возвышаясь над домишками. Побрехивали собаки. Никто не обратил на них внимания,да и не было никого ни на улице, ни в огородах, только дедок, обстругивавший какую-тожердину у крыльца, поднял голову, глянул равнодушно, как на пролетевшую ворону.

Комитетский «уазик» с эмблемой стоял на прежнем месте.Теперь, при дневном свете, Данил увидел над крыльцом флаг с черепом и костями –благородный пиратский штандарт, судя по виду, был изготовлен кустарным способомиз портянки. Солдатики от безделья развлекались, как умели.

Один сидел на крылечке, поставив автомат меж колен, исмотрел на остановившиеся грузовики блаженно-пьяным взглядом. Данил спрыгнул,повесил на плечо Борусову бесшумку и пошел к крыльцу. Солдату было лет двадцатьпять, судя по синевшим на могучих плечах татуировкам, видывал виды, прежде чемподался в контрактники. Он снизу вверх уставился на Данила, подумал и спросил:

– Ты кто?

– Майор из центра, – миролюбиво сказал Данил.

– А пароль знаешь?

Ну какой у них тут в деревне мог быть пароль? Данил пожалплечами и честно сознался:

– Не знаю.

– Я тоже, – сказал часовой. – Пить будешь?

– Да можно бы, – сказал Данил. – А ребятагде?

– Кто где, – исчерпывающе разъяснилчасовой. – Кто за бражкой, кто спит. Летеха ужрался. Иди, там осталось…

– Узнаю широту русской души, – сказал Данил.

И выстрелил в него из предназначавшейся для Валентинаавторучки. Туманная струя газа моментально растаяла, и часовой стал расслабленнозаваливаться со ступенек. Данил, задержав дыхание, подхватил его, бережноуложил рядом с крыльцом и надел на шею ремень автомата.

Вошел в избу. Там была одна-единственная большая комната,голая и пустая, – должно быть, солдат поселили в пустовавший дом. Измебели имелись только небрежно разложенные спальники. Рация стояла в углу,контрольная лампочка светилась зеленым. Повсюду валялись консервные банки,вспоротые и пустые, окурки, парочка автоматов, бушлаты. Поперек спальникахрапел лейтенант, завалившийся навзничь. Вот так оно и бывает, хуже нет, когдачеловек держится-держится, а потом решит развязать – начинается такое, что хотьсвятых вон выноси…