Мы так близко, и так далеко мы.

Мы влекомы судьбою друг к другу.

Два таких родных чужих человека

Между зноем палящим и вьюгой.

В последнем шаге я подхожу к барьеру, кладу на него ладонь, прижимаюсь плечом, склоняю голову набок и прикрываю глаза. Лим подступает ближе и становится впритык к стеклу, будто несмотря ни на что хочет меня обнять.

Свет над нами гаснет, и толпа кричит от восторга.

Грудь тяжело вздымается. С губ срываются частые вдохи, но я не слышу их, только чувствую. Наверное, мне выключили микрофон. Но это уже не имеет значения.

Практически в полном мраке Лим хватает меня за запястье и тянет за собой на самый край помоста, под шквал аплодисментов. Я пару раз запинаюсь, путаюсь в белых лентах, которые сложились на сцене в полукруг из-за движений во время выступления. Джаспер поднимает правую руку в воздух, заставляя меня повторить это движение.

Хлынувший с потолка свет прожектора ослепил меня. Я могла только щурить глаза, при этом широко улыбаясь изо всех сил.

Джаспер отпускает мою руку и отвешивает залу поклон, придерживая полы расстегнутого белого пиджака, а потом резко выпрямляется, поворачивается ко мне и начинает хлопать вместе с залом.

– Мисс Октавия, леди и джентльмены! – громко объявляет он и выглядит при этом чертовски довольным. Довольным собой, прежде всего.

Вибрации помоста от топота людей становятся настолько сильными, что ноги едва держат меня. Как громко! Едва можно разобрать хоть слово или выкрик. Но я держу улыбку на лице и склоняюсь в реверансе.

Меня снова хватают за руку и тянут на основную сцену под продолжающиеся аплодисменты. Джаспер указывает на Джен.

– Мисс Мелоди!

Та выходит из-за установки Йохана, делает долгий поясной поклон и машет рукой в зал. Лим подходит ближе. Недовольный взгляд Джен его не останавливает, и он тоже берет ее за руку и выводит нас двоих к основанию помоста. Еще один общий поклон, и солист «Вайолетс» наконец отпускает Микел, а та аккуратно отступает к правой кулисе.

Я собиралась проделать тот же маневр с левой частью сцены, но Лим положил руку мне на талию и самолично отвел меня, идя чуть позади.

После сцены, зайдя за кулисы, мне показалось, что я ослепла. В ушах гудело, а комбинезон под иллюзией, кажется, был насквозь мокрый от пота. Из темного коридора, будто из ниоткуда, к нам подскочили те же ассистенты, что помогали мне и Джен устроиться на сцене. Мне на шею тут же накинули полотенце, сняли с глаз повязку и вручили бутылку теплой воды. Я принялась жадно пить, не замечая капель, которые потекли по подбородку.

– Ну, и как? – с подковыркой спросил меня Лим, в то время как ассистент помогал ему стащить пиджак, чтобы тот остался в свободной белой майке.

Правда, от майки тут было одно название. Лямки низко висели на плечах, отчего грудь вокалиста была теперь максимально открыта для взглядов поклонников. Похоже, не только его кузен любит демонстрировать собственный торс.

Я с трудом оторвалась от бутылки и удивленно подняла брови.

– Не хочешь остаться в моем мире еще немного, а, Октавия? – сказал он и максимально провокационно уставился на меня.

– Для начала эти миры надо кому-то спасти! – почти прошипела я и тут же захотела шлепнуть себя ладонью по лицу.

Черт! Нельзя, нельзя же так опрометчиво болтать! Но ни один человек из находящихся за кулисами не придал значения моим словам. Женщина с мелкими кудряшками и пирсингом принялась поправлять солисту грим и волосы, а второй ассистент поднес ему белую сияющую гитару. После чего оба сотрудника исчезли с глаз, будто их тут и не было.

– Жа-а-аль, – Джаспер шагнул ко мне, нагло улыбаясь, – это могло быть интересно…

И когда я окончательно офигела от происходящего, Лим подмигнул и тотчас сорвался с места. Он вылетел на сцену и оббежал ее всю, закинув висящую на ремне гитару на спину, пока не остановился в центре, приветствуя толпу поднятой рукой. Потом направился к барабанной установке Брэндона и опасно вскочил на подножку небольшого возвышения точно напротив кузена. Группа начала разыгрываться в прежнем составе, и в какой-то момент мне показалось, что Лим сейчас переусердствует и полетит спиной назад.

– Псих ненормальный! Звездун, суккубом распиаренный! – я слабо топнула ногой и залила в себя остатки воды из бутылки, продолжая злобно пялиться на сцену. – Двадцать семь лет – ума нет! Лишь бы по сцене скакать, как стрекозел!

– Даже так?

Я поперхнулась, услышав из-за спины слишком знакомый голос.

– Мне, наоборот, показалось, что у вас есть что-то общее…

Словно в забытье я повернулась. Из темного коридора по ступенькам поднималась высокая широкоплечая фигура. Когда глаза немного привыкли к полумраку, я разглядела лицо Драйдена. Нет, он не выглядел рассерженным или недовольным. К моему удивлению. Лишь спокойная, немного саркастическая улыбка озаряла его лицо.

– Ты пришел… – несчастная бутылку выпала из рук и покатилась куда-то по коридору. – Не нужно было…

В носу предательски защипало, и мне стало неловко от захлестнувших эмоций. Ну вот, нашла время!

– Но я здесь… – он говорил тихо, но я все равно слышала его, хотя за моей спиной на сцене ревели гитары, а Лим периодически заставлял петь вместе с собой весь зал.

Лишь голос Драйдена звучал отчетливо. Все остальное смазывалось в какофонию звуков и уносилось куда-то вдаль. Было почти забавно видеть, как он скрывает раздражение от громкой музыки и ярких отсветов осветительных приборов.

Хотелось подойти к нему и прижаться, обвить руками, как могла себе позволить Изабель… В конце концов, просто прикоснуться к нему, но пока это такая же недосягаемая мечта, какой для была большая сцена совсем недавно. Но я все-таки сделала шаг. Несмело и неуверенно. И наткнулась на его предупреждающий взгляд.

Он повел головой из стороны в сторону, и до меня дошло, что я чуть не совершила еще одну ошибку. Мы на людях, стоим за сценой одного из крупнейших шоу, которые я только видела. Уголки губ опустились вниз, я почувствовала себя скверно.

– Мы… можем вернуться в мою гримерку, – попыталась предложить я, хотя до недавнего момента собиралась досмотреть шоу и дождаться выхода Дивинии. Только снять перед этим часть иллюзий и «костяные башмачки».

– Если это увидят, могут возникнуть проблемы, – мягко произнес Драйден, и мне показалось, что я услышала в его словах сожаление.

– Прости, что-то не подумала сразу… – почти прошептала я, отводя взгляд.

– Кристина… – позвал Драйден едва слышно. – Ты действительно… написала неплохие стихи. И я был рад видеть… ваше выступление. Во всяком случае, большую его часть.

Щеки вспыхнули. К стыду своему я даже прикусила губу, продолжая смотреть мимо него. Он никогда не говорил мне таких слов. Могу только предположить, как сложно ему это далось.