Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Родственники слушали очень внимательно, задавали уточняющие вопросы и хмурились тем больше, чем дальше продвигался по своему рассказу юный волшебник.
— Тебя втянули в какую-то историю, — уверенно сказал дедушка, озвучивая и свое мнение, и мнение других родственников, когда бабушка Юфимия закончила кратко вводить отпрыска в историю семьи. — И не просто втянули, а пытаются сформировать определенным образом. Как резчик обрабатывает кусок дерева при помощи инструментов.
— Верно, — согласился дедушка Карлус. — Отрезали от наследия, лишили связи с магическим миром, растили в таких условиях, чтобы ты не чувствовал поддержки волшебников… Ты будто пешка, для которой отведена определенная клетка на игральной доске.
— Я бы сказала, что эта клетка была ему отведена еще до рождения, — вклинилась в беседу Дорея Поттер — самая решительная и величественная из присутствовавших женщин. — Подумай, Флимонт. Твой сын… У Генри всегда были неплохие отношения с Дамблдором. Да и у тебя. Не близкие, но нормальные. Но к твоему сыну, к Джеймсу, Альбус питал какое-то особенное расположение с раннего детства!
Флимонт Поттер немного помолчал, потом велел домовикам принести в гостиную фотоальбомы и, наблюдая за тем, как Гарри рассматривает колдографии отца и его друзей, принялся рассказывать о детстве и отрочестве Джеймса Поттера.
Оказалось, что Джеймс был очень поздним и очень желанным ребенком в семье. Флимонту и Юфимии к тому моменту перевалило за семьдесят. Именно поэтому сына родители холили и лелеяли. Джеймс рос не отпрыском славного и древнего рода, а мальчишкой, которому было дозволено все. Даже плохо учиться и игнорировать хоть какие-то правила.
Джеймс мог перевернуть дом, разнести оранжерею, влезть в лабораторию отца в пристройке и разбить все до одной колбы. Мог сбежать из дома, чтобы побродить по какому-нибудь из магических поселений, и не лишиться за это даже права на полеты.
Так однажды Джеймс удрал и очутился в Годриковой Впадине. Ему хотелось побывать в местах, где обитали его предки-Певереллы. Мальчик ужасно хотел себе мантию-невидимку, но это было то единственное, в чем отец ему отказал решительно и непреклонно, так что ребенок вознамерился обыскать места, где жили удивительные предки, и найти какой-нибудь клад.
В Годриковой Впадине Джеймс и познакомился с Дамблдором. И тот, еще за несколько лет до поступления отпрыска Поттеров в Хогвартс, стал иногда бывать в Поттер-мэноре. Флимонт относился к волшебнику приветливо, как и ко всем своим гостям, но Юфимия, хоть и была по жизни настоящей хаффлпаффкой, проявляла к директору школы некоторую настороженность.
— О нем нельзя было сказать что-то плохое, — честно призналась бабушка. — Но он всегда казался мне… слишком закрытым человеком, чтобы я могла всецело доверять ему. А потому уговорила твоего дедушку не показывать директору нашу библиотеку. Мы даже настроили чары так, что Дамблдор не мог увидеть эти помещения. Вроде бы настройки до сих пор действуют…
Дедушка рассказал Гарри, как после знакомства с Дамблдором Джеймс изменился в худшую сторону. Мальчик вознамерился поступить на Гриффиндор и счел своим долгом на каждом шагу доказывать собственную бесшабашность и доблесть.
— Он только и говорил, что о профессоре, полагаясь на его мнение по любому вопросу, — добавил от себя дедушка Генри. — Это неплохо, когда у юного мага есть пример для подражания… И я во многом разделял взгляды Дамблдора…
— Ты их разделял всегда, — не согласилась Дорея. — Но ты и понимал их иначе. А Дамблдор же… Это сейчас молодым наверняка не говорят, а ведь Альбуса и Геллерта в самом начале связывала очень тесная дружба. Никому не известно, что доподлинно происходило много лет назад, но отец Альбуса угодил в Азкабан, сестра погибла, а с родным братом директор школы разругался вдрызг! Не удивлюсь, если в юные годы Дамблдор поддерживал идеи Гриндевальда. И потом… Он столько раз отказывался выступать против него! Это ли не доказательство. А после Дамблдор резко сменил вектор, заделался в добряки… И сторонники вознесли его в ранг сильного светлого мага.
Флимонт выдержал паузу, а после продолжил свой рассказ. Оказалось, что не без участия Дамблдора Джеймс пересекся с Сириусом Блэком. Тот тоже довольно быстро подпал под обаяние профессора и на распределении оказался в Гриффиндоре, на этой почве рассорившись с семьей.
— Дело было не в львятах, — уверенно заявила Дорея. — Да, почти все Блэки учились в Слизерине, но моя семья никогда не имела ничего против представителей других факультетов. Блэки — род древний. За века своей истории мы с кем только не роднились. Взять хоть Уизли! Эти из поколения в поколение поступали в львятник. А мы роднились с ними не раз и не два. А Пруэтты? Лонгботтомы? Макмилланы? Розье? У этих много барсуков, львов и воронов, но и с ними заключались браки. Да, среди Блэков Сириус стал первым гриффиндорцем, но семья смогла бы это стерпеть, если бы не взгляды наследника, которые тот перенимал от Джеймса и, особенно, от Дамблдора.
Слушая рассказ, Гарри не удивился, когда узнал, что отец не раз и не два ссорился с родителями. Не удивился и тому, что юный гриффиндорец с самых ранних лет много говорил о борьбе с Волдемортом, хотя школьники мало что могли противопоставить опытному темному магу.
— Не обижайся, дорогой, но ты должен знать, что мы были немного… против брака Джеймса с твоей матерью, — как можно мягче сказала бабушка. — Мы не запрещали. Но очень старались отговорить сына от подобного шага.
Юный волшебник не обиделся. К истории своей семьи он относился с вниманием, но без каких-либо сильных эмоций. Пусть люди на портретах и говорили с ним, но они все же были уже мертвы, их дела и проблемы не имели к Гарри отношения. А об отце и матери и вовсе приходилось судить по снимкам, на которых люди могли лишь улыбаться и махать руками — портретов Джеймса и Лили Поттеров в мэноре не оказалось.
— Твоя мать была очень сильной волшебницей, — заверил мальчика Флимонт. — Я даже раздумывал над тем, чтобы поискать подробности о ее родственниках. Было предчувствие, что обнаружится сквиб какой-нибудь древней магической семьи. Их ведь во все времена было довольно много, на семейном древе таких отпрысков не отмечали, а жить отправляли к магглам, как бесполезных. У тех же Блэков…
Дорея Поттер недовольно закашлялась,
