— Я не знаю никакой Хизер.

— Хорошо, пусть будет Лиза. Вы были ее любовником?

Эйден покачал головой:

— У меня не было никаких отношений с Лизой.

— Зато у Роба они были. А вы являлись его лучшим другом. Так расскажите мне обо всем, Эйден.

Мужчина тяжело вздохнул. Казалось, что-то в нем вдруг сломалось.

— Что мне вам сказать? Что она этого не делала? Так я ничего не видел.

— Так вы говорили и в полиции. А потом уехали из Сакраменто, постаравшись оборвать все связи с семейством Диченцы. И что-то подсказывает мне, что это неспроста. Вы стремились забыть о них навсегда.

— Точнее, не хотел быть замешанным в их делишки, — с неожиданной злобой рявкнул Эйден. — Знаете, что это за семейка? Вы хоть представляете себе, какая власть сосредоточена в их руках? Чарли Диченца даже теперь обладает достаточным влиянием, чтобы смешать вас с грязью. Один телефонный звонок — и вас пинком вышибут с работы, а после вы угодите в черный список, причем за такие грехи, о которых вы и знать не знаете.

— Вам известно, что Роб бил Лизу смертным боем?

Эйден нахохлился, но промолчал.

— У нас есть письменные свидетельства врачей, которые ее осматривали, — продолжал Гриффин. — И еще показания свидетелей — все они в один голос твердят, что в ту ночь было так темно, что они ровным счетом ничего не видели. А раз так, как, спрашивается, Лиза могла разглядеть Роба? Кто докажет, что она намеренно сбила его? Кстати, вы тоже считаете, что это так?

— Понятия не имею.

— Она вымогала у него деньги?

Эйден коротко фыркнул, но опять промолчал.

Гриффин терпеливо ждал. Наконец, терпение его лопнуло.

— И что все это значит? — вскипел он. В ответ по-прежнему молчание. — Вы знали, что она беременна? — Снова молчание. — От вас?

— Нет.

— Тогда, значит, от Роба? Или, может, от Чарли Диченцы? Что ж, родство доказать несложно. Найдем ребенка и сделаем тест. Хизер отдала его на усыновление. Это вы помогли ей это сделать?

— Я же уже сказал вам — я не имел к этому никакого отношения. Послушайте, у меня много дел.

— Знаю. Поэтому-то я и приехал пораньше. Кстати, должен признать, что вы очень ловко замели следы. Насколько мне известно, вы ведь получили диплом юриста уже после того, как уехали из Калифорнии? — Эйден молча кивнул.

— А до этого вы работали на Диченцу. Если сопоставить эти два факта, то получается портрет на редкость неглупого человека. И порядочного. Думаю, воспоминания о том, что произошло в тот день, до сих пор не дают вам спать спокойно.

По лицу Эйдена стало ясно, что Гриффин попал в точку.

— Неужели Лиза действительно была ловкой, пронырливой и лживой дрянью, как они говорят?

Эйден отвел глаза в сторону.

— Это и вправду было умышленное убийство? — не отставал Гриффин. — Хитроумно разработанный и тщательно осуществленный план? Я в этом сомневаюсь. Зато абсолютно уверен в том, что есть женщина, которую любят и уважают и жизнь которой может быть сломана только потому, что некая семья жаждет мести.

— Это не было предумышленное убийство, — буркнул Эйден. И тут же снова захлопнул рот.

— А вот с этого места поподробнее, — вцепился в него Гриффин. — Если, конечно, вы у них не на крючке. Что молчите? Это так, да? Может, и нынешнюю работу вам тоже подыскали они?

— Нет. — Эйден взялся за ручку двери, и Гриффин обратил внимание на то, как дрожат у него руки. Но тут в нем будто что-то перевернулось, голос его обрел твердость, а в глазах появилась решимость. Гриффин мог бы поклясться, что в мужчине проснулась гордость. — Они ничего для меня не сделали. Все, что у меня есть — моя нынешняя работа, дом, дети, семья, — всего этого я добился сам. И, поверьте, очень нелегко жить, когда на душе такой грех. Я и юристом в школе стал для того, чтобы помогать детям. Ведь ей-то я не смог помочь… А бедняжке тогда здорово досталось.

— Вы говорите об этом так, словно все уже закончилось, — сказал Гриффин, донельзя благодарный и за это скупое признание, но при этом отчетливо понимая, насколько этого мало. — А ведь для нее все, может, еще только начинается. Нам нужны ваши показания, Эйден. Сама Хизер молчит — возможно, потому, что боится Диченцы еще больше, чем вы. Ваше имя — единственное, что нам удалось выведать у нее. Она даже отказывается признать, что ее настоящее имя Лиза Мэтлок. Вся надежда на вас, Эйден. А для вас это последний шанс снять грех с души.

* * *

Гриффин терпеть не мог неудачи. А Эйден больше не проронил ни слова — ни дома, ни в школьном коридоре, где чуть позже настиг его Гриффин, ни на парковке, когда Эйден собирался возвращаться домой с работы.

Он молчал, словно воды в рот набрал. Гриффин из кожи вон лез, вновь приводя свои доводы, но все было напрасно. В конце концов Гриффин выдохся и выкинул белый флаг.

Конечно, он прекрасно знал, что Эйдена можно припугнуть. Вызвать его в суд повесткой — и все расскажет как миленький. Но только уже на суде. А Гриффин очень рассчитывал заставить его разговориться раньше.

Обескураженный, он вылетел обратно. Усевшись в свой «порше», он добрался до причала, там пересел в грузовичок и отправился прямиком к Поппи.

* * *

Первой Гриффина почуяла Виктория. Поппи заметила, как кошка, привстав, повернулась к двери и издала негромкое «мяу». Через пару секунд послышались мягкие шаги, и Гриффин присел на краешек постели.

Поппи молча смотрела на него, не зажигая света. Она ждала — но чего? Любви? Секса? Сведений об Эйдене?

Гриффин тоже молчал. Прошло не меньше минуты, прежде чем она услышала его шепот.

— У тебя дверь была незаперта.

— Она всегда незаперта. Сколько времени?

— Два часа.

Поппи гадала про себя, что в первую очередь заставило его приехать в такой час.

— Как все прошло? — поинтересовалась она.

— Полный провал. Еле на ногах стою, так что если ты рассчитывала заняться со мной любовью, малышка, то тебе не повезло. Если не возражаешь, я просто рухну рядом с тобой.

Конечно, ей хотелось заняться любовью. Она мечтала об этом весь день, умирая от желания услышать от него, что он тоже хочет ее.

Но Гриффин, судя по голосу, и в самом деле вымотался как собака. И то, что он приехал к ней, глубоко тронуло Поппи.

Подвинувшись, она освободила ему место.

* * *

Но спал Гриффин не больше четырех часов. Мысли, словно рой встревоженных пчел, крутились у него в голове, не давая провалиться в сон.

Наконец, он не выдержал. Оставив Поппи нежиться в постели, Гриффин включил свой ноутбук и запустил программу поиска возможных псевдонимов Синди. В последний раз он делал это неделю назад, и за это время вполне могли появиться какие-то новые публикации.