– Иоганн.

– Прощайте, господин Иоганн.

Братья вышли, и Иоганн поднялся тоже. Ничего хорошего из общения с бюргерами до сих пор в его жизни не проистекало. И не на такой прием в келлере рассчитывал он сегодня. Так хорошо начавшееся знакомство, похоже, привело в никуда. И даже деньги, едва попав в его руки, растаяли без следа. Он уже направился к выходу, когда шкура отодвинулась и в комнате вновь появилась Зара. Лицо ее было встревоженным.

– Что здесь произошло? – спросила она. – Почему братья ушли? Перед тем они никуда не спешили.

– Они жульничали! – Клаус указал пальцем в направлении входа. – Им не могло так везти. Кости прилипали к их пальцам. А когда я указал на это, они сказали, что знают другого наследника на мои деньги. То есть на деньги Магнуса. Это гнусная ложь. Кроме меня и Марты у Магнуса никого не было. Сам епископ Альберт…

– Ты сказал «сам»… – насторожился Иоганн, но Зара прервала его:

– Стойте! Мы не называем имен в этом келлере. Особенно в этой комнате. Это наше правило. Люди приходят сюда за другим. И все, что происходит в келлере…

– … остается в келлере, – закончил за нее Иоганн.

– Верно. У нас не место для ссор. И я действительно больше не могу уделить вам сегодня внимания, как бы мне этого ни хотелось. Ни в этот вечер. Извините за неудобство. Да, и… ваш сегодняшний эль – за счет заведения. Вы можете находиться здесь, сколько захотите.

Зара исчезла. Иоганн кивнул нежданному товарищу по неудачному вечеру и уже хотел последовать за ней, когда Клаус придержат его рукав.

– Подождите, господин Иоганн. Эти братья… Я тоже хочу извиниться перед вами за нелепую сцену. Я простой человек. То есть не простой, конечно, а мастер. Мясных дел мастер. У меня самая большая лавка в городе. И не только. Мастер Магнус был богат, и ему завидовали многие. А слова этих братьев… Мне не хотелось бы, чтобы у вас осталось обо мне неправильное впечатление, и хочу как-то загладить ваше испорченное настроение. Если вы не спешите, мы могли бы взять еще по кубку…

– А они, эти братья, действительно могут заявить свое право на наследство?

– Они не посмеют! Вы же видели, что это за люди. Кто им поверит? Бог свидетель. И даже сам… извините, я только хотел сказать, что у меня есть могущественный покровитель. Но вы так и не ответили в отношении моего предложения пропустить еще по кубку. Вы сами назвали себя новичком в Риге. Мы могли бы зайти вдвоем куда-нибудь еще, тут есть еще одно заведение. Я угощаю. Только мне надо зайти накоротко в мой дом, а то мой кошель – они совсем выпотрошили его.

– Не сегодня, Клаус, – неожиданно для самого себя отказался Иоганн. – Не сегодня. Но послезавтра утром я и другие рыцари, с соизволения магистра и епископа Альберта, будем давать урок ратного мастерства. Каждый бюргер должен уметь постоять за себя и за свой город. Один ученик у меня уже есть. Я могу взять еще двоих. Готов ты к такому?

– Я… Я с радостью, господин Иоганн.

– Рыцарь Иоганн.

– О-о!

– Тогда приходи на епископское подворье.

Только несколько зданий в Риге выстроили из камня. Даже у главной городской церкви Святого Петра каменным было лишь основание и одна наружная стена главного входа. Всю остальную, вытянутую, как корпус большого корабля, часть церкви возвели из дерева. Такой же была и примыкающая к задней стене колокольная башня со шпилем и петушком из тонкого листового железа на шпиле. С башни был виден весь город и даже Вена до самого ее впадения в море. Но самым значительным сооружением Риги все равно оставался орденский замок. С одной стороны его ограничивала городская стена, за которой первой линией обороны текла река Рига. Вторая стена отделяла территорию от епископского подворья. С оставшихся сторон каменные стены закрывали владения замка от остального города, словно меченосцы готовились отражать атаки горожан. И силы для этого у магистра ордена всегда были под рукой: внутри размещался дормиторий братства воинов Христа, конюшни, амбары с припасами, строения для замковой челяди. Там же в сторону городской церкви Святого Петра презрительно развернулась задней частью, больше напоминая крепость с тремя высокими узкими окнами-бойницами, орденская капелла Святого Георгия. И лишь внушительный замок магистра из белого доломита рядом с орденской церковью открывал фасад на обозрение горожан.

Клаус вжался спиной в проем недостроенного дома напротив замка и для верности прикрыл бляху руками. Чувствовал он себя скверно. Братья Вернеры сдержали угрозу. После вчерашнего появления в мясной лавке двух судебных приставов, громогласно заявивших о вызове в суд, Клаусу казалось, что весь город теперь только об этом и говорит. В лавке он перехватывал любопытствующие взгляды подмастерьев, башмачник из дома напротив при встрече поспешно кивнул, но тут же отвернулся и быстрым шагом, будто по каким-то неотложным делам, умчался в противоположную сторону, даже Марта, которой он не сказал ни слова о приставе, приготовила на ужин куриные потроха и с робким удивлением наблюдала, как он без аппетита ковыряется в излюбленном блюде, которое обычно доставалось ему только по праздникам, но спросить ни о чем так и не решилась. После всего этого он, выйдя на улицу, и сам изо всех сил избегал любых встреч.

В тяжелые, окованные железными полосами двери входили и выходили меченосцы, купцы, именитые бюргеры и мастера, многих из которых Клаус знал в качестве уважаемых покупателей мясной лавки. Самому ему побывать внутри этого дома пока не довелось: рядовым ремесленникам в орденском замке делать было нечего, да никто из них обычно и не стремился попасть в главное строение города. Если не считать таким церковь, конечно. Но в церкви люди облегчали душу. А в замке магистра, по слухам, в первую очередь облегчался кошелек. И это было бы самым простым для его подвешенной теперь на волоске судьбы. Клаус осторожно потрогал свисающий с пояса мешочек с серебряными монетами, набрал в грудь, словно про запас, побольше воздуха и пересек улицу.

В приемной комнате в ожидании толпился все тот же разношерстный люд. У столика перед ведущими в глубину здания дверьми сидел один из вчерашних судебных приставов. Клаус протиснулся сквозь толпу к нему и негромко, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, объявил:

– Я прибыл по вызову суда!

– Кто такой? – не отрывая взгляда от куска пергамента, спросил пристав.

– Что значит… ты сам вчера…

– Имя назови, – пристав наконец оторвался от коряво начертанных письмен и медленно поднял голову. Глаза его проскользнули по хорошо стоптанным сапогам, по подолу дорогого, но не первой свежести котта и замерли на свисающем с шеи украшении. – Это же…

– Клаус.

– Что?

– Клаус из рода Крафтов, – повторил мясник, и пристав с плохо скрытым удивлением вновь воткнул нос в пергамент, но моментом позже резко поднялся на ноги и скрылся за дверью.

– Господин Крафт! Это вы!