и лестницами, сзади – резерв из двух батальонов. До крепости оставалось не более трехсот шагов, когда ее стены как будто взорвались – все турецкие орудия и стрелки открыли огонь на поражение.

Первой подошла к стенам вторая колонна правого крыла под командой генерал-майора Ласси. При начавшейся страшной канонаде сердца солдат невольно дрогнули: они упали на землю и бросили лестницы. Неклюдов, назначенный находиться со своими стрелками впереди этой колонны, увидев, что войска колеблются, обратился к генералу:

– Ваше превосходительство! Позвольте мне начинать!

– С Богом! – ответствовал тот.

Тогда, обращаясь к своим стрелкам, секунд-майор закричал:

– Ребята! Вперед! За мной! Смотрите на меня: где буду я, там и вы будьте! Вместе разделим славу и честь или вместе положим головы свои за веру и императрицу Екатерину! Она мать наша, мы – ее дети! Ура! С нами Бог!

Бросившись в глубокий ров, он начал забираться на вал без лестницы, с помощью одних штыков. Солдаты, устыдившись, теперь торопились догнать и перегнать своего командира, забывая об опасности.

Мгновенно, – как будет потом записано в его формуляре, – Неклюдов взошел на бастион. За ним взлетели остальные. Неклюдовские егеря отбили неприятеля от пушек и овладели батареей. В этом скоротечном бою Неклюдов был ранен пулей в правую руку, близ плеча навылет; в левую ногу он получил два пулевых ранения, и в левое же колено его ударили кинжалом – таково было напряжение боя. Но не раны сейчас занимали его.

Желая ободрить колонну, Неклюдов приказал своим стрелкам подползти под пушки и выстрелить в промежутки батарей. Последние его егеря спешили влезть на вал из девятисаженного рва – на помощь своим отчаянно и самоотреченно сражающимся товарищам. Значительное число этой отборной пехоты было ранено и убито – первые приступы таких крепостей всегда покупаются большой кровью, но с горстью оставшихся Неклюдов, не имея даже нескольких секунд для перевязки и все более и более слабея от потери крови, продолжал бой наверху бастиона.

Тут его снова ранили – пикой в грудь, ударив несколько раз. Казалось, что все османы ополчились на него одного. На этот раз он упал замертво.

Но уже вся вторая колонна егерей взошла на отнятую батарею и двинулась по крутизне к третьей. Израненного и полуживого Неклюдова – когда его подняли, то оказалось, что он плавает в собственной крови – солдаты на ружьях вынесли из боя. Капли его крови пятнали дорогу, но он еще, очнувшись, находил в себе силы ободрять своих также израненных санитаров.

Перевязывать раненых было некогда, и Неклюдов, вновь теряя сознание от слабости, уже не слышал русского «Ура!», олицетворявшего всегдашнюю победу, внутри Измаила.

Полковник И.И. Морков был командиром одной из трех десантных колонн, в составе которой находились 800 днепровских приморских гренадер, батальон бугского и два батальона белорусского егерского корпусов, а также тысяча казаков.

Три десантные колонны под общим командованием генерал-майора И. Рибаса, прорываясь через губительный огонь береговых батарей турок, ринулись к крепости, где суда первой линии высадили десант. Морков действовал на левом фланге десантной линии, и вместе с колоннами генерал-майора Арсеньева и бригадира Чепеги одновременно – в едином порыве – ринулся на береговые укрепления осман, отбив их в жаркой молниеносной штыковой.

Спустя три четверти часа после начала штурма вся крепостная ограда – и со стороны реки, и со всех остальных – была в руках русских. Но надлежало брать еще саму крепость, что после короткой передышки и сделали солдаты Суворова, в буквальном смысле прокладывая себе путь штыками, беря каждый шаг с боем и шагая по трупам – своих павших товарищей и неприятельских.

Никто уже не обращал внимания ни на свои, ни на чужие раны. Казалось, что всякое чувство отлетело от людей, кроме одного – жажды боя, когда легче умереть, нежели потерпеть поражение. Так думали и русские, и турки, но в битве двоих один должен быть побежденным, и османы с каждой секундой все более явственно понимали, кто будет этот проигравший.

Русские солдаты шли вперед, и уже никто и ничто не могло их удержать. Бились в строю и без строя. Каждый знал врага и не нуждался в подсказке командиров. Как не нуждался и в их примере. Но офицеры тоже служили России и, не на словах зная, что такое честь, дрались впереди своих подчиненных. Именно в эти мгновения и был ранен полковник Морков. Ранен тяжело, но не смертельно. Также были ранены командиры других колонн – И.А. Безбородко, Ф.И. Мекноб, С.Л. Львов.

Суворов с близлежащего кургана внимательно наблюдал за ходом штурма, используя оставшийся у него небольшой резерв для помощи попадавшим в тяжелое положение колоннам.

Бой длился около семи часов. Постепенно с вала он переместился в город. Каждую улицу и каждый дом приходилось брать штурмом, отбивая постоянные контратаки неприятеля. В крепость была переброшена русская артиллерия, которая открыла огонь вдоль улиц. Крымский хан Каплан-Гирей предпринял отчаянную попытку отбросить отряд черноморских казаков. Ему удалось прорваться вглубь русских полков, но подоспевшие егеря и гренадеры окружили и уничтожили татарский отряд. Схватка внутри крепости продолжалась много часов. Хаос усилился, когда из конюшен вырвалось несколько тысяч лошадей, в безумии носившихся среди горящих зданий. Из турок почти никто не уцелел. Комендант Айдос-Мехмет-паша, дравшийся до самого конца, умер на штыках, получив 16 ран.

Страшные потери понесли и русские штурмовые колонны – 4 тысячи убитых, 6 тысяч – раненых; из 650 офицеров в строю оставалось не более 250.

Лучшее в мире войско взяло лучшую в мире крепость. Можно верить главнокомандующему Потемкину, отписавшему императрице: «Мужество, твердость и храбрость всех войск, в сем деле подвизавшихся, оказались в полном совершенстве. Нигде более не могло ознамениться присутствие духа начальников, расторопность штаб и обер-офицеров. Послушание, устройство и храбрость солдат, когда при всем сильном укреплении Измаила, с многочисленным войском, при жестоком защищении, продолжавшемся 61/2 часов, везде неприятель поражен был, и везде сохранен совершенный порядок».

Суворов о взятии Измаила говорил: «На подобное дело можно было решиться только раз в жизни». Вторил ему и другой самый знаменитый участник этих событий – М.И. Кутузов. Он командовал одной из колонн, штурмовавших крепость. Позже Кутузов писал: «Век не увижу такого дела».

Биография

Кутузов (Голенищев-Кутузов)

Михаил Илларионович (5.09.1745—16.04.1813)

М.И. Кутузов родился в семье военного инженера, генерала в отставке И.М. Кутузова. Отец с детства привил сыну стремление к образованию, трудолюбие, интерес к книгам. Когда он подрос, отец отдал его в артиллерийско-инженерную школу. Получивший прекрасную подготовку Михаил Кутузов сразу выделился среди воспитанников артиллерийско-инженерной школы. Товарищи любили его