могли бы позавтракать, – заметил он, забавляясь, и вышел, чтобы распорядиться на этот счет.

Он слишком хорошо понимал, какое впечатление производит на нее, но она не могла сердиться на него. Она вообще не могла сердиться на него ни за что.

Белла была удивлена, обнаружив, что проголодалась, но предположила, что это из-за того, что ночью она не отдыхала. Однако ее это не утомило – после завтрака она беспокойно расхаживала по гостиной.

Белла внезапно повернулась к Торну и сказала:

– Я хочу посетить заседание суда.

– Разве это разумно? – спросил он, отпивая чай.

– Я не знаю. Но хочу посмотреть на Огастуса в роли мирового судьи. Это напомнит мне, насколько он мерзкий человек.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Я не думаю, что он узнает вас, если мы останемся в глубине комнаты. Но, на всякий случай, посильнее надвиньте парик на лицо и наденьте шляпку с широкими полями. И очки.

Белла раздраженно взяла очки со стола. Ей никогда не нравилось носить очки в роли Беллоны, но эти были самыми ненавистными. Может быть, потому, что они были круглыми и некрасивыми, а может, потому, что ей не нравилось, как она выглядела в них, когда была рядом с Торном.

Он улыбнулся, как будто прочитал ее мысли.

– Однако судьи будут здесь не раньше полудня, так что нам следует отправиться на охоту.

Белла не хотела этого делать, но ей пришлось согласиться. Торн также настоял на неторопливом ужине в гостинице в нескольких милях от Апстона. Белла беспокоилась, что магистраты могут поменять свои планы и что-то пойдет не так, пока их не будет в «Олене и зайце».

– Терпение, моя дорогая, – сказал Торн, когда Белла начала злиться. – Мы успеем вовремя, и чем позже вернемся, тем меньше шансов наткнуться на вашего брата.

На прогулке Белла уже по привычке останавливалась и расспрашивала деревенских жителей о кошках. Сегодня не было поцелуев, а только уютное молчание и непринужденная беседа. Белла заметила, как легко Торн держится с фермерами и работниками, в его обществе все чувствовали себя комфортно.

Насколько он, должно быть, отличается от своего надменного единокровного брата. Однако он очень любит флиртовать с женщинами, и все они чрезвычайно рады пофлиртовать с ним. Жизнь в браке с капитаном Роузом временами была бы нелегкой, но Белла определенно хотела попробовать.

Они вернулись в Апстон, когда часы пробили три. К тому времени, когда они подъезжали к «Оленю и зайцу», Белла была настолько взвинчена, что почти подпрыгивала на месте. Табита, глядя на это, закрыла за собой крышку корзины, а Торн лишь качал головой.

– Постарайтесь вести себя так, как будто это обычный день.

– Мне следовало захватить носовой платок, – пробормотала она.

Он тут же предложил свой.

– Нет же! Для того, чтобы шить! Вы такой глупый!

Осознав, что только что сказала, Белла в ужасе посмотрела на Торна, но потом начала смеяться. Кончики его губ тоже приподнялись, и она подумала, насколько это все, должно быть, глупо выглядит. Въехав во двор гостиницы, они обнаружили, что там довольно оживленно, возможно, из-за суда.

Белла поспешила в их комнату, чтобы убедиться, что парик и шляпка достаточно прикрывают ее лицо, а затем они с Торном отправились в длинный зал, где проходил суд.

Позже судьи будут обедать в этом же зале, поэтому, когда они вошли, Белла быстро посмотрела на окна. Два больших. Отлично.

Посмотрев в дальний конец зала, Белла увидела трех судей, которые решали судьбу какого-то негодяя. Ухмыляющийся сквайр Тороугуд сидел в центре: он еще никогда не был таким толстым, как сейчас. Справа от него – модный мужчина лет тридцати со скучающим видом, должно быть, сэр Ньюли Додд. А слева – на стороне зла, подумала Белла, – Огастус.

Он немного прибавил в весе с тех пор, как она видела его в последний раз, но умудрялся смотреть на всех с чувством собственного превосходства и полнейшего неодобрения, даже с округлившимися щеками. Слушание, по-видимому, касалось уничтожения чьего-то имущества, а это было достаточно серьезно. Молодой человек, затаив обиду на землевладельца, разрушил несколько заборов. Он пытался отрицать это, но все казалось достаточно очевидным.

Когда-то Белла подумала бы, что человек, совершивший такой злой поступок, заслуживает самого строгого наказания. Но теперь она хорошо понимала, как трудности могут довести до отчаяния.

Сквайр Тороугуд наложил штраф в размере трех гиней. Почти все присутствующие в зале ахнули, а молодой человек воскликнул:

– Я не смогу столько заплатить!

– Тогда ты поедешь отрабатывать эти деньги в Америку, – сказал Огастус с отвратительным удовлетворением. «Червяк!» – подумала Белла.

– Оставайтесь здесь, – сказал Торн. – И не привлекайте к себе лишнего внимания.

Он встал и подошел поближе к судейской скамье.

– Джентльмены, я заплачу штраф за этого молодого человека.

Две пары глаз уставились на Торна, а сэр Ньюли Додд и вовсе выглядел как удивленная овца.

– Кто вы такой, сэр? – зарычал сквайр Тороугуд. – И по какой причине не даете правосудию восторжествовать? Вы в сговоре с ним, не так ли?

– Меня зовут капитан Роуз, и правосудие требует лишь уплаты штрафа, не так ли?

– Правосудие требует, чтобы грешник был наказан! – воскликнул Огастус, хлопнув ладонью по столу. Белла была уверена, что ему бы очень хотелось, чтобы его голос прозвучал громоподобно, а на деле вышло довольно пискляво.

Лицо Тороугуда побагровело, а сэр Ньюли побледнел и теперь напоминал сильно встревоженную овцу. Сэр Ньюли уставился на Торна так, словно у него вот-вот вывалятся глаза.

– Сэр!.. – выдохнул Ньюли. – Я имею в виду… капитан Роуз?

Он повернулся лицом к мужчине. Белла не могла видеть выражения лица Торна, но его голос был ледяным, когда он сказал:

– Да, это мое имя.

– Но, но…

О, Святые небеса, сэр Ньюли, по всей видимости, узнал в Торне герцога Айторна. И Торн снова не будет это отрицать. Это будет ложь перед судом, не так ли?

Сэр Ньюли теперь был нем как рыба: открывал и закрывал рот, но ничего не говорил. Вместо этого он наклонился и выпалил:

– Пусть он заплатит штраф, черт возьми!

– Ни в коем случае. – Пухлое лицо Огастуса покраснело. – Я не потерплю, чтобы какой-то выскочка вмешивался в дела моего суда!

– Это не твой суд, черт возьми.

У Беллы перехватило дыхание от новой проблемы. Размолвка между судьями может разрушить их план!

Возможно, Торн понял то же самое, поэтому заговорил более спокойным тоном:

– Господа, у меня нет никакого желания вмешиваться в судебный процесс. Но я верю, что любой христианин может быть милосердным. Я чувствую, что этот молодой человек уже усвоил урок. – Он