Диадема взяла выходной, а я даже обозваться не могу. — наугад ответила я.

Сзади, пытаясь поправить волосы, подошел Гильберт. Его ладони легли мне на плечи. Он принялся делать мне массаж. Что ж, массаж от хюльдры я пережила. Посмотрим, чем меня удивит Гильберт. Я в задумчивости рассказала, что недавно я вот так пялилась в небо, а там пролетел дракон. Тихо так, как мышка.

— Может, это и была мышка? Клыкастая такая, рыжая? — предположил Гильберт.

Я вздохнула и потом рассказала, что ходят слухи, что у Энаиса в плену есть дракон.

— Конечно, есть. И, конечно, в плену. Этот демон слабоват еще. С ним не захочет сотрудничать даже самый больной из злых драконов.

Мы дружно вздохнули и уставились в небо. Никого крупного не пролетало.

— Гильберт. А у тебя правда есть замена? — спросила я.

— Кто это сможет меня заменить? — высокомерно фыркнул мой неожиданный партнер.

Я засмеялась.

— Ты не можешь устранить демона, девочка. — неожиданно заявил Гильберт. — Тебе кажется, что ты не сможешь этого сделать?

— Кажется. — тихо подтвердила я.

— Ты не думай об этом. Диадема выбрала тебя в трудную минуту. Поверь мне, судьба будет решена так, как она должна быть решена. Просто оставайся собой.

— Тогда я не буду бить демона. — уперлась я.

— Будешь. — отмахнулся Гильберт. Я ж тебе говорю, доверься этому миру. Завтра, может все решится. А может, и нет. Может, только усложнится. Эта женщина… хитрая… и предприимчивая. Извини, но она легко может вас обхитрить. Не чета тебе, размазня.

Я замерла. Наверное, после такого заявления надо было вот так прибить его на месте. Но дурацкое гармоничное состояние никак не отвязывалось. Гильберт собрался сказать еще что-то, но тут в окно что-то стукнуло. Я в ужасе повисла на Гильберте.

— Погоди, спокойствие. Это всего лишь камешек. — он подобрал с пола кусочек льда. — Это… это…. — он вылез в окно и зашипел: — Какого фига, Инжен?

— Можно пройти? — зашипели в ответ из-за окна.

— Зараза, а вдруг я не один! — продолжал шипеть Гильберт. — Ну, хорошо хоть постучался!

В окно влез Инжен, поправил копну давно нечесаных волос и пояснил:

— Потому я и стучался.

Он с улыбкой смерил нас взглядом.

— Шпионит. — пояснила я.

— Ага. По старой привычке. — согласился Гильберт.

Улыбка бывшей демонской шестерки немедленно померкла.

— Ну, что. — смиренно заявил Гильберт. — Иди, стучи. На кого ты там теперь работаешь.

— Да я не… Мне не… я просто поговорить хотел. С тобой. — он оттолкнул Гильберта и схватил за руки меня. От неожиданности Гильберт замолк. Но его челюсть отвисла от любопытства, и из-за того же щеки озарились нездоровым румянцем.

— Со мной? — озадаченно повторила я. — А! А я это… извинялась за сигарету.

— Да. Я не про то. Я хотел тебя попросить, чтобы ты больше меня не сливала.

— Куда? — испугалась я.

— Ну, понимаешь. Вчера ты сказала, что будешь на всех орать, кроме меня, потому что диадема и так тебе разрешает на мне срываться. Тут никто не знает, кто я по происхождению. Не помню, говорил я тебе или нет, но обо мне ходят разные слухи, и я не хотел бы кое-что уточнять.

— А! Что твой отец не из этого мира? — обрадовано уточнила я.

Гильберт тоже обрадовался.

— Это правда? Ты не из нашего мира? — с любопытством напомнил о себе он.

— Нет. Да. Нет. Блин. — Инжен снова обратился ко мне: — Не болтай обо мне ни с кем, я тебя очень прошу. И не выделяй никак больше, чтобы вопросов не было, ладно?

— То есть ты просишь, чтобы я орала на тебя, как на всех. — уточнила я.

— Ну… в общем, да.

— А ты Винсенту жаловаться больше не будешь? — подозрительно уточнила я.

— Я не жаловался. — удивился Инжен. Но под моим презрительным взглядом грустно вздохнул. — Я был тогда не в себе, усталый и на нервах. И вообще-то, сигаретой об руку это больно, чтоб ты знала.

— А я знаю. — виновато призналась я.

Мы неровно рассмеялись, смущенно пряча глаза. Отфыркавшись, Инжен обратился к Гильберту:

— И тебя я попрошу никому не говорить, что ты тут услышал.

— Сигаретой об руку? — медленно переспросил Гильберт, пытаясь что-то вспомнить. Ему это не удастся. Если только Винсент ему не выболтал. — А вы о чем?

Мы переглянулись. Сгорающий от любопытства Гильберт это, скажу я вам, живописное зрелище. Глаза на лбу, горят, рот открытый, а лицо красное. Я поняла, что его самопоедание как-то меня утешает, что ли. С довольным выражением лица я сползла в кресло.

— Предатели. — обиделся Гильберт.

Надо сказать, что вид обиженного Гильберта был не менее занятен. Но мое справедливое удовлетворение нагло прервали. В комнату к Гильберту безо всякого стука ввалилась теплая компания. Это был холеный после процедур Химласгора Сальнес, не в меру любопытная Моника и Лусиа с Чирпешем. Увидев меня, они замерли.

— С ней все в порядке. — сделала вывод Лусиа. При этом, ее голос был полон разочарования.

— Ну, да. — кокетливо признала я, а потом с тревогой уточнила: — А что?

— А это что? — взревела она, поднимая листочек с кляксой.

За ее спиной тихо ржали Чирпеш и Сальнес. Моника, несмотря на свое право на этот процесс проявления эмоций, не ржала, с любопытством изучая нашу троицу. Типа «А чего это вы тут делаете?». Бедная лошадь. Ходит тут одна по этому дурдому… От плохих мыслей мне самой стало стыдно. Но диадема не реагировала. Так она еще не работает?

— Тест на восприятие. — томно ударила я по слабому месту Лусии.

— Чего? — от неожиданности она забыла, что находится в праведном гневе.

— Ну, показываешь пятно подопытному, а потом спрашиваешь у него, что он себе представляет. А что вы подумали?

Судя по самозабвенному ржанию, к которому подключились уже Гильберт и Инжен, напредставляли они там себе…

— Че смеетесь? — обиделась Лусиа. — Можно подумать, что только я. А сами… А он… А он… — она обличающее показывала листочком то на Сальнеса, то на Чирпеша. — А она… — тут листочек обратился на меня. — Да мы думали, что ты зазналась вообще и нас бросаешь, и даже разговаривать не хочешь, и что мы немного того… обидели тебя, вот.

— Так чего тогда на меня наезжаете? — наехала я на них. Диадема тухло помалкивала. — Че ржете, дебилы? — обратилась я к мужской компании. Они послушно заткнулись, ожидая продолжения.

И оно пошло. Меня прорвало. Что меня так взбесило? Да прибила бы всех. Досталось даже прячущемуся за Гильбертом Инжену.

— Ты мне тут не указывай, про что мне говорить! — орала я на него через Гильберта.

Интересно, а они знают, что диадема сейчас не