Увидев, как наполнились слезами ее глаза, тут же покрыл их поцелуями.

— Мира, ты же взрослая девочка, должна понимать, так нужно! — сказал Самарин.

— Да-да, конечно, извини! — девушка смахнула слезинки и, быстро одевшись, позволила Вадиму проводить себя до машины, возле которой они еще долго целовались, рискуя быть замеченными охранником, а потом Мира села за руль, он захлопнул дверцу и еще некоторое время, засунув руки в карманы куртки, стоял и смотрел вслед удаляющимся габаритным огням.

Потом Самарин машинально вскинул руку и взглянул на часы. Стрелки показывали два пятнадцать ночи. Прошло всего несколько часов с тех пор, как Мирослава переступила порог его кабинета, а кажется, минула вечность.

Габаритные огни исчезли за поворотом, Вадим медленно побрел к корпусу. Его действительно ждали дети, но не только они. Мире он не сказал о жене, которая тоже его ждала в номере.

Мира не помнила, как вернулась домой. Мокрый снег превратился в дождь. Дорога была ужасной, и сосредоточиться на ней не получалось. В какой-то момент на извилистом повороте Мирослава утратила контроль над авто и почувствовала, как машину заносит. Холодный пот выступил на лбу. Мира съехала на обочину и заглушила мотор. Ее бил озноб, сердце болезненно ныло.

Может быть, еще не поздно?.. Она могла бы завтра написать заявление, уйти с работы и больше никогда не видеть Самарина. Но сможет ли она так поступить? Конечно, нет!

Мира завела мотор и осторожно поехала дальше.

Загнав машину во двор и закрыв ворота, растопила печку. Заварив чаю, переоделась в домашнее, забралась с ногами в кресло-качалку, натянула на колени старый плед и долго сидела, погруженная в собственные мысли. Ее обступала тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в печи да тиканьем часов на стене.

В субботу погодные условия не улучшились. Непроглядная серость и унылость за окном угнетающе действовали на Мирославу. Рассвело поздно, потом быстро стемнело. В доме целый день царил сумрак. Не включая свет, не зная, чем себя занять, девушка бесцельно бродила по дому, переходя из одной комнаты в другую, пила чай и слушала капли дождя, стучавшего в окна.

В какой-то миг Мирослава поняла, что, если и дальше останется в доме, сойдет с ума.

Быстро одевшись, она вышла на улицу и, засунув руки в карманы куртки, пошла по дороге. Потом свернула на тропинку, петляющую между деревьев. Через какое-то время оказалась у мостков, перекинутых через речку. Здесь она однажды провалилась под лед, здесь оплакивала Вадима, думая, что тот погиб, и своего не родившегося ребенка, здесь, поднимая глаза к небу, просила Бога вернуть ей Вадима…

Сейчас снова поднимала глаза к небу…

Прошедшая ночь стала сном. Поверить в то, что было, казалось сложным. Тоска сжимала сердце. Хотелось хоть на мгновение, хоть мельком увидеть темные глаза Самарина. Услышать его голос, звонкий, жизнерадостный, пронизанный искорками смеха и нежности. Весь день Мира не расставалась с мобильным телефоном, проверяя, нет ли сообщений или пропущенных звонков. Но телефон безмолвствовал. Самарин не звонил, а мог бы, мог…

Сердце рвалось к нему.

Не до конца понимая, что делает, Мирослава бегом бросилась к машине, завела ее и покатила в «Берег роз». Нет, она не собиралась ни звонить ему, ни тем более появляться там. Просто безумно хотелось быть хоть чуточку ближе к нему…

Мира остановилась на остановке, как раз напротив жилого корпуса, без труда нашла окно его номера, в котором горел свет, и стала внимательно вглядываться в него, надеясь увидеть Самарина.

Дождь стучал по крыше машины, тонкими струйками стекал по лобовому стеклу, неоновым светом светилась приборная панель, Мира смотрела в окно. Вспоминал ли Самарин о ней? Или, овладев ею и утолив желание, уже и думать забыл? А может, и не думал ни о каких отношениях с ней? Он ведь женат! Ему не нужны неприятности в семье! Хватило одной ночи! А она катилась в пропасть, и остановить ее стремительное падение не мог никто. Мирослава долго сидела вот так. Она не плакала, нет, хоть спазмы и сдавливали горло так, что трудно становилось дышать, и сердце ныло, но уехать не могла. Лучше уж быть в машине, в нескольких десятках метров от него, чем в пустой, глухой деревне. Мира терзала себя, и все же здесь, поблизости от него, ей было легче.

Она с нетерпением и страхом ждала понедельника. Не представляя, как посмотрит в глаза Вадиму, вместе с тем жаждала заглянуть в них, увидеть нежность, теплоту, желание. Прошедшие выходные показались вечностью. А сколько передумано было, сколько переосмыслено, перечеркнуто и воскрешено в памяти…

Когда Мирослава пасмурным утром после выходных шла к корпусу, то чуть не упала, услышав возле котельной его голос. Стало трудно дышать. Миновав изгиб дорожки, скрывший ее от посторонних глаз, девушка опустилась на мокрую скамейку, не заботясь о новых джинсах, и прижала пальцы к пылающему лицу. Стараясь дышать глубоко, она чувствовала, как теснит в груди, и понимала, что, если не успокоится, спровоцирует приступ. Лихорадочно порывшись в сумочке, извлекла пузырек с таблетками, открыла крышку, высыпала на ладонь две и бросила в рот, проглотила не запивая. Как она будет работать в таком состоянии? Как сможет что-либо делать, не выглядывая каждую минуту в окна, чтобы увидеть его?

По плитке дорожки застучали каблучки.

Мира выпрямилась и постаралась придать лицу непринужденное выражение. Не хватало еще, чтобы работники заподозрили, что с ней что-то не так…

Скоро из-за поворота вырулила Катерина.

— Ой, Мира, привет! А ты чего здесь сидишь? Меня ждешь?

— Да… — неуверенно пролепетала девушка, поднимаясь со скамейки.

— Пойдем скорее, мы, кажется, уже опаздываем!

— Да, — Мирослава пошла следом, то и дело оглядываясь назад. Но увидеть Самарина не удалось.

Работа валилась из рук, сосредоточиться на чем-то не получалось. Убираясь в номерах, она подходила к окнам, стараясь рассмотреть сквозь голые ветки деревьев знакомую фигуру. Пару раз видела, как он выбегал из своего кабинета, направляясь в офис начальника, потом бежал обратно. Без куртки и шапки, с кипой каких-то бумаг в руках. Он занимался своей работой, а у девушки сердце разрывалось на части от отчаяния. Ей нужно было его увидеть! Нужно! Нужно! И казалось так странно, что они, в общем-то, рядом, но далеко друг от друга.

После обеда Мира и Катя обычно задерживались минут на пятнадцать в комнате для горничных. Так было и сегодня. Они пили чай, но разговор не клеился. Мирослава весь обеденный перерыв простояла у окна, а Самарин преспокойно уехал обедать домой.

— Мира, у тебя все в порядке? Мне кажется, ты вот-вот расплачешься. Что-то случилось? Может, плохие новости? Может, муж расстроил чем-нибудь? — спрашивала Катерина, внимательно глядя на девушку.

— Муж? — переспросила Мира, не совсем понимая, о чем она. — Да, нет. У меня все в порядке. Не обращай внимания. А как отдыхающие на выходных? Не очень доставали?