Включив мобильный телефон, Мирослава нашла небольшое поздравительное сообщение, предназначенное ему, и, не раздумывая ни секунды, отправила. Сразу пришел отчет о доставке. Девушка знала, что ответа не последует, но так хотелось, чтобы он хоть на мгновение вспомнил о ней.

Дверь кабинета, в котором Мира спряталась ото всех, открылась. Она резко обернулась и в неярком свете настольной лампы увидела пошатывающуюся фигуру Андрея Ляхновича.

— Прости, пожалуйста, я не помешал? — спросил он.

Андрей, будучи по натуре очень воспитанным и интеллигентным, выпив, становился донельзя вежливым и ненавязчивым.

— Нет, что ты, заходи! — улыбнувшись ему, произнесла девушка.

Андрей вошел и, прикрыв за собой дверь, подошел к рабочему столу Рудинского.

— Я думал, ты уехала. Я не хочу лезть к тебе с разговорами, но мне кажется, тебе совсем не весело с нами.

— Признаться, меня посещала подобная мысль, но я не хотела портить вам праздник своим побегом. Решила подождать до утра.

— Нет-нет! Пожалуйста, не уезжай! В центре возле елки залили каток! Мы собираемся туда завтра. Останься хотя бы на день! Покатаемся, погуляем, обещаю, повеселимся…

— Спасибо, Андрей! Но…

— Нет, Мира, не отказывайся. Не уезжай, пожалуйста! Знаешь, мы ведь все здесь очень переживаем, когда ты остаешься в деревне одна. Вслух никогда об этом не говорим, но Степик ходит вечно какой-то озабоченный, хмурый. Гарик, то и дело посматривая на Рудинского, вопросительно вскидывает брови. Они поочередно хватаются за телефоны, но звонить тебе часто не решаются. Знают, что ты их чрезмерную опеку терпеть не можешь. И я тоже переживаю. Все время думаю, как ты там одна и дрова таскаешь, и воду носишь, и снег чистишь, а когда сильно заметает…

— Встаю в пять утра и расчищаю. Но меня это не напрягает. Эти повседневные заботы ничто по сравнению…

Мирослава осеклась и снова отвернулась к окну.

— Мира, я много думаю о тебе… — начал Ляхнович.

— Не надо, Андрей! Я уже взрослая. У меня своя жизнь, своя судьба…

— Но это неправильно! — запротестовал Ляхнович. — Тебе не надо быть в этих Старых Дорогах, не надо горбатиться на этой базе отдыха. Ты могла бы остаться здесь или, если так хочется быть одной, снять квартиру. Степик и Гарик нашли бы тебе приличную работу!

— Мне нравится работать в «Береге роз», я собираюсь продолжить там работать, мне нравится мой дом в Старых Дорогах, сама деревня вполне соответствует моему душевному состоянию, да и моя жизнь мне, в общем-то, нравится, другой я не ищу! — отрезала Мира не терпящим возражения тоном.

Конечно, Мирослава не могла сказать Андрею, что не работа влечет ее на базу отдыха. И нравится она ей, по большому счету, потому, что напрямую связана с Самариным. И пока он оставался там, менять ее на что-то другое девушка не могла и не хотела.

— Андрей, пожалуйста, не надо. Не переживай за меня. У меня все хорошо, а Степик и Гарик… Они все думают, что мне семнадцать лет, и никак не хотят принять как взрослого, самостоятельного человека! Ладно, — Мира обернулась и улыбнулась. — Так и быть! Только ради тебя я останусь и схожу на каток. Я уже бог знает сколько времени не стояла на коньках. Когда-то в Праге зимой мы часто ходили с Лешей на каток. Его заливали у Сословного театра, а еще мы с подружкой любили рождественские базары на Староместской и Вацлавской площадях! И Рождество… — девушка осеклась.

Вот уже два года Леша Поляков лежал в могиле.

Яркая, сверкающая панорама города расплылась, поплыла перед глазами, затуманенными слезами.

Ляхнович подошел к ней, взял ее безвольно висящую руку, на мгновение сжал, потом поднес к губам и поцеловал.

— Если бы я не был уверен, что ты ответишь мне отказом, я бы прямо сейчас предложил тебе выйти за меня замуж, — сказал он.

Мирослава улыбнулась.

На каток выбрались только после обеда. Гости Рудинского разошлись под утро. Так что до обеда все спали, а потом еще долго раскачивались, прежде чем собрались. Степик ворчал и вожделенно поглядывал на бутылку с янтарной жидкостью, да и не он один. Гарик наезжал на Андрея за дурацкую и несвоевременную идею. Какой мог быть каток, когда после выпитого раскалывалась голова и хотелось опохмелиться!

Мира с отсутствующим взглядом пила чай с лимоном и не обращала внимания на их перебранку.

Отказать ей не смогли.

В легинсах и вязаной тунике с воротником под горло, с собранными в высокий хвост волосами и полным отсутствием макияжа, на льду Мира выглядела семнадцатилетней девчонкой. Ее красный короткий пуховик и расшитые бисером варежки лишь усиливали это впечатление и притягивали взгляды. Бледность щек, тонкий овал лица и яркие, необыкновенные глаза делали ее похожей на Снегурочку, а то, как виртуозно она рассекала лед, добавляло изящества.

Здесь, на центральной площади, у елки собралось немало людей. Коренные минчане, туристы и гости столицы в этот праздничный выходной день, устав от застолий и гуляний, решили активно отдохнуть и слегка встряхнуться. Кто-то, как и Мира, катался на коньках, кто-то просто стоял у ограждения, наблюдая. Дети смеялись и визжали, водя хороводы у елки, кто-то играл в снежки. Здесь было полно молодежи, детей и пожилых людей. Веселые, счастливые лица, радующиеся празднику. Их не пугали мороз и мелкий снежок, переливающийся в воздухе.

Рудинский, Ляхнович и Юрьев на коньках стояли плохо, да еще после выпитого с координацией были проблемы. И все же, мужественно натянув коньки, нарезали пару кругов, держась ближе к ограждению, и не спускали глаз с Мирославы. Девушка не вставала на лед уже несколько лет и, надевая коньки, ощущала некую неуверенность, но, как оказалось, совершенно напрасно. Приобретенные когда-то навыки не забылись. Сделав круг вокруг огромной елки, сверкающей огнями и шарами, Мира почувствовала себя увереннее. Напряжение прошло, появились легкость и свобода, позволяющие просто «лететь» на коньках. Набирая скорость и прекрасно маневрируя, Мирослава испытывала полузабытый детский восторг. Как в калейдоскопе, мелькали лица. Пару раз она пронеслась мимо Степика и его друзей. Степик махал ей рукой и что-то кричал, Андрей, выражая восторг, обеими руками показывал ей «класс», а Гарика подрезала какая-то брюнетка, облаченная в кожанку, облегающие штанишки и меховые наушники. Мира увидела, как, не сумев избежать столкновения, Юрьев смешно растянулся на льду, и не смогла сдержать улыбки.

Гарик небось разозлится, он и так не в духе, а тут еще эта девушка. Но Мира надеялась, что брюнетка даст ему достойный отпор, на вид она не казалась пугливой и, видимо, не считала себя виноватой, склонившись над Юрьевым и предлагая помощь.

Бросив на них последний взгляд через плечо, Мира отвернулась, неожиданно перед глазами мелькнуло смеющееся лицо Вадима. Сердце кольнуло в груди, улыбка тут же сбежала с лица. Девушка завертела головой, пытаясь рассмотреть в толпе Самарина и убедиться, что ей не померещилось. Он не мог быть здесь, такие совпадения невозможны. Вадим не собирался в Минск, по крайней мере, ей он об этом не говорил. Новый год намеревался встретить в «Береге роз». Однако обознаться Мира не могла.