Если бы во мне было чуть больше здравомыслия, я сразупозвонила бы Нику. Но делать этого не хотелось. Хотя симпатии Приходько у меняне вызывал. В борьбе с Долгих он потерпел поражение, а сейчас ищет способотыграться. Утверждает, что о его криминальной деятельности не знал. Может, таконо и есть, а может, вранье. Бог знает, что они тогда не поделили. Я вспомнилазакуток в сарае Мусы, труп, прикрытый курткой, и невольно поморщилась. Иногдажелание отомстить заводит слишком далеко. У Приходько погибли жена и дочь, такчто в любом случае Долгих ему здорово задолжал, но если Ник и найдет этогопарня, то без моей помощи.

На следующий день позвонил Рахманов. Вечером мы встретились,и я усиленно изображала влюбленную дуру. Мои старания не пропали даром, оностался доволен. Уже ночью, стоя у окна и потягивая коньяк, Олег сказал:

— Проклятая погода. Давай махнем куда-нибудь на пару недель?Туда, где светит солнце. Что думаешь?

— Это было бы здорово, — ответила я, ленивопотягиваясь, и поманила его пальцем.

Я не особо верила, что он и вправду решит провести со мнойотпуск, но чем черт не шутит? Пока наши отношения развивались в нужном мненаправлении. Если я не сорвусь, не наделаю глупостей, то у меня есть шанснавсегда избавиться от Ника.

Олег устроился рядом со мной, поцеловал меня в шею, а япродемонстрировала большое желание продолжить. И тут он весьма некстатиспросил:

— Ты в курсе, что произошло между Антоном и твоейМашкой?

— Нет. А что между ними произошло?

— Понятия не имею, но они расстались. Мне кажется, онаего бросила, — весело добавил он. — Вид у него, как у побитой собаки.

— Не очень-то ты переживаешь за друга, — съязвилая.

— Сам виноват, — усмехнулся он. — Антон изтех, кто любит нарываться на неприятности. Кстати, мы вместе учились наюридическом. На третьем курсе подрались на дискотеке, от ментов мы смылись, ноодного из парней, что был тогда с нами, им удалось задержать. Парень о наспомалкивал, хотя ему и грозили отчислением из университета. Признаться, он менятогда удивил. Тщедушный очкарик — и вдруг такая стойкость. В драке он неучаствовал, так что его героическое поведение было даже странным. И что, тыдумаешь, сделал Антон?

— Наверное, сказал, что драку он затеял? —усмехнулась я.

— Точно. Заявился в деканат и вылетел из университета.

— По-моему, благородно, — пожала я плечами.

— Да? А по-моему, глупо. Из университета Антонавыперли, и он пошел в военное училище. Мог, кстати, и там неплохо устроиться, унего близкий родственник большой начальник в армии, а вместо этого… Теперь онтрудится на заводе, хотя я предлагал ему хорошее место. С женщинами ему тоже невезет. Далеко не каждая способна выдерживать его хроническое благородство.Правда, иногда я ему завидую.

— Неужели?

— Нет, серьезно. У парня есть идеалы… Ладно, мне пора.

Я проводила Рахманова до двери, потом долго стояла в темнотеи думала о Машке. И почему-то очень много об Антоне. Теперь мне казалось, чтоэти двое созданы друг для друга и величайшая несправедливость судьбы, что онирасстались. Впрочем, у судьбы есть имя: Никита Полозов.

Я прошлась по комнате. Половицы противно скрипели, дождь лилза окном, в кухне капала вода из крана, а в этой жизни не было никакого смысла.Теперь мое недавнее притворство вызывало отвращение, и мне стало совершеннобезразлично, смогу я вырваться или нет. Я была уверена лишь в одном: когда-то,на один недолгий миг, я была счастлива. Глупое бабье счастье, за которое до сихпор приходится расплачиваться. К сожалению, не только мне.

Весь следующий день я бесцельно болталась по городу. Ник непоявлялся и даже не звонил, а я все никак не могла для себя решить, хорошо этоили плохо. Конечно, предупреждение Рахманова могло на него так подействовать,но почему-то не верилось. То, что я была у Ника на подозрении, сомнений невызывало, и до чего он сможет докопаться, рыская в одиночку, оставалось лишьгадать.

Несколько раз я звонила Машке. Она разговаривала со мнойуклончиво, на мой прямой вопрос ответила, что чувствует себя прекрасно. В чем ясильно сомневалась. Предложила встретиться вечером, но она сказала, что будетужинать со своим шефом. Голос звучал ровно, что тревожило. С моей точки зрения,сейчас она испытывала душевные муки, и ее нежелание говорить со мной вызвалообиду.

Вечером я заглянула к Виссариону, немного производила девокБетховеном и отправилась домой около двух часов ночи. Мои шаги гулко отдавалисьв тишине улицы, но вскоре к ним прибавился еще один звук, весьма напоминающийлегкое шуршание. Кто-то очень осторожно шел за мной, время от времени замирая.Я свернула в ближайшую подворотню и привалилась спиной к стене. Шаги стихли. Явыждала еще немного и осторожно выглянула. Улица была пуста. «Шизофрения, —решила я. — Или нечистая совесть, что более вероятно».

Я продолжила свой путь, но через какое-то время вновьуслышала шаги, свернула в очередной двор, прислушалась, выглянула и убедилась,что улица по-прежнему пуста. Дурацкая игра в прятки продолжалась до самогодома. Я было решила, что и вправду спятила, но предприняла последнюю попытку:вошла в подъезд, а через мгновение распахнула дверь и смогла-таки заметитьсилуэт, который поспешно растворился в ближайших кустах.

— Уже хорошо, — буркнула я. Мысль о моемпсихическом нездоровье можно смело забыть. Кто-то в самом деле следит за мной.Интересно, кто?

Первым на ум пришел Ник. Но после некоторых размышлений, этумысль пришлось оставить. Приходько? Ему-то зачем… Тогда кто? Я поднялась вквартиру и долго стояла у окна, не зажигая свет. В темноте двора ни малейшегонамека на движение. Крайне раздосадованная, я легла спать.

А на следующий день меня ждал сюрприз. Неприятный,разумеется. Впрочем, на приятный я и не рассчитывала.

Я отправилась потолковать с Арнольдом. В его заведении вечнотолклись разные типы, встречались среди них и занятные, а по части слухов исплетен это было первое место в городе.

Арнольд послал мне кислую улыбку — как видно, все ещестрадал из-за неразделенной любви.

— Говорят, Нику велели держаться от тебяподальше, — хитро подмигнул он.

— На самом деле он охладел ко мне, — пожала яплечами. — Должно быть, завел кого-нибудь помоложе.

— Говорят даже, что ты высоко летаешь, — необращая внимания на мои слова, продолжил Арнольд. — И старые друзья тебекак кость в горле.

Вот это показалось интересным.