Дорога людейсближает: первый же ночлег это показал.

Один из горячихпарней решил проверить, для каких-таких нужд я в отряде присутствую.

Пришлось,улыбаясь, пнуть его без предупреждения пониже коленки, а пока он прыгал наодной ноге и ругался, сотворить заклинание. Вытянула из голенища сапогашпаргалку, прошипела нужные слова, — и нахал украсился рогами.

После таких крутыхмер в глазах остальных, наблюдавших за развлечением, засквозило что-то,отдаленно напоминающее уважение.

Тут и Ряхаподоспел, отвесил рогоносцу хорошего тумака, а для остальных произнёспроникновенную речь на тему: «Баба — она тоже человек, и не хихикать мне там,во втором ряду. А кто будет от дела отвлекаться, промеж рогов получит, — уменя не заржавеет! А кому порядок не нравится, — может валить до дому,пока деревня ещё близко. Я сказал!»

Глядя навыпирающие из темени сотоварища «острые роги», остальные повстанцы впечатлилисьРяхиной речью, особенно второй её частью, первую оставив целиком на совестивитающего в облаках короля.

Потом Ряха своейкоролевской дланью обломал рога с макушки провинившегося и тот, поглядывая в моюсторону без особой любви, постарался стать как можно незаметнее.

— Ничего, —сказал мне Ряха, когда мы сидели с ним у затухающего костра в качестведозорных, а остальная братия дрыхла. — Они обломаются.

— Какрога? — хмуро отозвалась я. — Не знаю. Этот тип, во всяком случае,все свои душевные силы потратит на то, чтобы самозабвенно меня ненавидеть. Но,судя по его прыти, человек он решительный и предприимчивый, скорее всего,выдвинется к тебе в помощники.

— Невыдвинется, — ухмыльнулся Ряха.

В темноте было невидно, по голосу чувствовалась нехорошая ухмылка у него на губах.

— Почемуэто? — удивилась я. — Решительные люди на вес золота.

— Может быть,он решительный, может быть, он и будет играть какую-то исключительную роль, ноне у меня, — сказал Ряха. — Он покусился на женщину вождя, такого непрощают.

— Ряха, —фыркнула я. — Но я же не женщина вождя, о чём ты говоришь?

— ДвадцатьВторая, ты не понимаешь правил игры, — серьёзно сказал Ряха. — Это —не ваша Ракушка, не Огрызок. Воевать парни будут неплохо, но в головах у них —их деревня, другого мира они не знают. И ты для них можешь быть только в двухвидах: либо моя, либо общая. А всё, что моё — для них неприкосновенно.

— Ну я женичья, — снова фыркнула я. — Ох, и в переплёт я попала. В Отстойникеты по-другому говорил.

— Давайусловимся, что для них ты — моя, — попросил Ряха. — Чтобы они зря немучились. Потому что времени у нас нет и надо либо долго-долго объяснять им,что мир совсем не так прост, как они думают, либо дело делать. Завтра мынавестим одно местечко, хочу посмотреть их в столкновении с порядком.

* * *

В это одновышеупомянутое Ряхой местечко все умелись ещё до зари, оставив меня у потухшегокостра, даже не разбудили.

Не скажу, что всёэто мне особо нравилось: я боялась, не скатится ли Ряха до банального грабежа,с его-то богатым опытом противостояния с официальной властью. А ему здешнимилюдьми ещё править, если дело выгорит.

С другой стороны ясовершенно не представляла, как можно прийти к власти мирным путём. Точнее,очень ярко представляла, как сделал бы это Профессор, если бы оно ему былонадо, но методы Профессора для Ряхи совершенно не годились.

Но с другойстороны, если разобраться, девять десятых населения этой земли послушно примутлюбую власть, если она придёт из города у моря, потому что им, по сути,совершенно всё равно, кто ими правит. И биться надо с оставшейся одной десятой,которая и есть власть, и которая будет за эту свою власть держаться допоследнего.

А настраиватьпротив себя простых жителей — опасно и, в конечном итоге, неправильно.

Но это мне здесь,на привале, рассуждать легко.

Пока я маялась враздумьях, попивая у костра чай из нашего многострадального чайника, Ряха и еголюди вернулись, к моему несказанному облегчению.

Вернулись онигордые и важные: операция прошла успешно, нового оружия на них прибавилось.Привезли и еды. Но отряд был неполным: отсутствовал тот самый рогатый нахал.

Как объяснилогорчённо Ряха, он, рогатый, переусердствовал в героизме и его ранили. Пришлосьоставить на лечение у добрых поселян.

Понимать это,видно, надо было так, что чересчур ретивого типа Ряха аккуратно изъял изобращения, не желая иметь в отряде очаг брожения. И, похоже, этому типу безумноповезло с ранением, ведь в будущем он мог и в бою, к примеру, пасть…

Затем Ряха, когдаего повстанцы уселись в кружок питаться привезённым, отозвал меня в сторону ищедрой рукой отсыпал мне в ладонь горсть монет.

— Возвращаюза постой в трактире, — объяснил он. — Спрячь на место тех,истраченных.

— Так что выделали? — спросила я, нерешительно взвешивая монеты на ладони. —Стригли шерсть с «добрых поселян»?

— Обижаешь,Двадцать Вторая, — прогудел Ряха. — Не веришь ты в меня, как вкороля. Мы напали на сборщиков налогов, везущих деньги в город. Я посмотрел,как парни с копьями управляются, раз. Мы поправили наши финансовые дела, два. Имы вернули жителям налоги — это три.

Этим «три» Ряхаменя потряс.

— И как вывсё это осуществили? — поинтересовалась я недоверчиво. — Ловилидобрых поселян и вкладывали им насильно в ладони монетки? И если вы вернулиналоги, то, не пойму я, хоть убей, каким образом мы поправили наши финансовыедела?

— Ну ты всёбуквально понимаешь, нельзя же так… — пробурчал Ряха. — Вернули мы,конечно же, часть. Доехали до ближайшей ярмарки, купили еды, и рассыпали там,прямо на площади, денег так примерно с ведро. В основном мышек и кошек.Объяснили, что это не налоги — а чистый грабеж. Теперь разговоры пойдут. Мне,вообще-то, от сборщиков не сколько деньги, сколько сведения были нужны. Прогород побольше узнал, где что находится, какие пароли и всё такое. Теперь ясно.Опять же на людей посмотрел. Сегодняшнее дело — это же так, семечки-игрушки. Ачеловека видно. Но теперь нам отсюда уходить надо. Если бы просто деньгиотобрали, — может быть, с рук и сошло бы на первый раз. Ну а так, с возвратом— нипочём не простят.

Уходить, —так уходить. Я мрачно думала, что нищему собраться — только чайник к седлупривязать.

Когда отряд,шайкой его называть у меня язык, всё-таки, не поворачивался, наелся, мыпокинули привал и понеслись дальше, уже торной дорогой.

Скромный Ряхастремился попасть в город раньше, чем слухи о его геройстве и великодушии.

Поэтому мы гналиво весь опор.

* * *