Я вздрагиваю от упоминания ее имени, и Харпер поворачивается, чтобы посмотреть на меня с беспокойством.

– Я не была уверена, из-за нее ты так расстроен или нет, – поясняет Харпер, – но ты больше не упоминал никого, кто мог бы так сильно выбить тебя из колеи.

– Она умеет давить на слабости, – говорю я.

– Так она вернулась прошлой ночью?

– Да. – Я готовлюсь к тому, что Харпер спросит, что произошло или почему я не позвал ее в свои покои на очередную аудиенцию с колдуньей. Даже от одной этой мысли мой живот скручивает в узел.

Однако Харпер молчит. Она просто стоит рядом и дышит, почти так же, как это было тогда, когда мы вместе стояли на краю обрыва в Лунной гавани.

За одну ночь так много всего изменилось. Во всем.

– Хочешь поговорить об этом? – спрашивает Харпер.

– Нет.

Некоторое время мы наблюдаем за людьми во дворе. Я удивлен разнообразию добровольцев. Мальчик, которому не больше шести, стоит в очереди. Он смотрит на замок с благоговением, затем тыкает стоящего рядом мальчика постарше – возможно, брата. Я вспоминаю о юном Джареде, разорванном на части передо мной, и отвожу взгляд от ребятни.

Пожилая женщина, стоящая чуть поодаль, облокотилась на трость. Она напоминает мне павшую от копья старейшину одной деревушки из видения. Из леса появляется еще больше людей, которые заполняют двор.

Одна молодая девушка кажется мне знакомой, и мне требуется секунда, чтобы узнать ее. Это Зо – ученица музыканта. Она невысокого роста. На ней вместо платья сегодня брюки и сапоги. Через плечо Зо перекинут лук, а на бедре закреплен кинжал. Она похожа на охотницу. Интересно, откажет ли ей Грей в поступлении на службу или нет.

Командор должен отказать им всем.

Я отворачиваюсь от окна и направляюсь обратно к столу для переговоров. Я падаю на второй стул, а не на первый, на котором всегда сидел мой отец. На столешнице развернуты карты с какого-то собрания, которое отец со своими советниками проводил во время первого сезона. Я даже не помню. Это не та комната, которую я часто посещаю.

Харпер тоже отходит от окна.

– Это так похоже на огромную версию игры «Риск». – Она подходит, чтобы разглядеть самую большую карту в центре стола. На бумаге изображены северные земли с горной цепью на границе Силь Шеллоу.

– «Риск»? – эхом откликаюсь я.

– Это военная стратегическая игра. – Харпер поднимает маленькую железную фигурку. – Тут даже есть миниатюрные люди.

Я отпускаю короткий смешок, хотя мне совсем не весело.

– Хорошо, наверное, жить в мире, где военная стратегия – это игра.

– Эй. – Харпер смотрит на меня с укором. – Ты же знаешь, что моя жизнь тоже не сахар.

Я киваю, соглашаясь с ней:

– Как скажете.

– Покажи мне, где здесь что.

Я мешкаю, потому что не хочу думать о горькой участи своих подданных, да еще и показывать это на карте, но Харпер смотрит на меня выжидающе.

Я вздыхаю и встаю со стула, чтобы взять с десяток железных фигурок в руки.

– Силь Шеллоу находится здесь, – говорю я, расставляя шесть фигурок всадников вдоль горного хребта. – Джемисон сказал, что имела место битва при Уиллминтоне и его полк был разбит. Я полагаю, что солдаты Карис Люран контролируют горный перевал.

– Насколько широк перевал? – спрашивает Харпер. – Можем ли мы устроить там засаду или что-то в этом роде?

Я поднимаю взгляд на девушку. Меня впечатляет эта идея.

– Мы можем, но она наверняка контролирует достаточно обширную территорию на пути к перевалу, чтобы допустить подобное. – Я качаю головой. – Лучший вариант для нас – создать иллюзию нашей мощи и вообще не участвовать в сражении. Нужно создать впечатление о такой огромной армии, с которой биться было бы неразумно.

Я расставляю фигурки вокруг замка.

– Если у нас получится сформировать батальон вокруг замка…

– Ты в курсе, что я не знаю военных терминов.

– Если мы сможем расставить группы солдат вокруг замка, а затем найти способ направить сообщения в пограничные города, чтобы они стратегически расставили своих солдат здесь и здесь, – я продолжаю расставлять фигурки, – то создастся иллюзия того, что у нас есть хорошо подготовленные военные силы.

Харпер обходит стол, чтобы встать рядом со мной и посмотреть на все с моей точки зрения.

– Так почему тогда ты выглядишь таким несчастным?

У меня перед глазами возникает образ того, как горит чей-то дом, пока солдаты баррикадируют дверь и суют мечи между щелями, чтобы помешать попыткам людей выбраться наружу. Я содрогаюсь и отхожу в сторону.

– Потому что я не знаю, есть ли у меня солдаты на границах. Не знаю, кому могу доверить доставить тайное послание.

– Грей?

– Он нужен нам здесь, если мы хотим продолжить наносить визиты в соседние города. Я не могу отослать его на недели.

По лицу Харпер пробегает тень.

– Точно.

– Что такое? – хмурюсь я.

– Ты сказал «на недели», и я просто… Я не думала, что все это затянется на такой долгий срок.

Ее мама. Миссия и проклятие не обещают ничего, кроме несчастья во всех направлениях.

– Вы все еще надеетесь выторговать себе путь домой. Вам бы вряд ли захотелось встретиться с леди Лилит прошлой ночью, миледи. Уверяю вас.

Харпер внимательно смотрит на меня, и тяжесть ее взгляда давит.

– Я видела, на что способна Лилит, – отвечает девушка. – Не понимаю, какая разница.

Я не могу объяснить Харпер, в чем разница, не рассказав всю правду. Я падаю обратно на свой стул и смотрю на расположение фигурок на столе. Одна из них осталась у меня в руках, и я верчу ее в пальцах снова и снова.

Харпер направляется ко мне, и фигурка замирает в руках. Мои мышцы напряжены, и мне приходится усилием воли заставить себя сидеть на стуле.

Девушка, должно быть, замечает мое состояние, потому что больше не делает попыток приблизиться, а садится на стул через три места от меня.

И затем мягко говорит:

– Не беги от меня.

Это наши слова прошлой ночи. Так многое изменилось с тех пор. Одна ночь изменила многое во всех смыслах. Я не могу предложить Харпер ничего, кроме неудачи. Проклятие этому доказательство. По правде говоря, все, что Лилит делала в последнее время, – всего лишь напоминала мне о моих ошибках.

Я смотрю на девушку и набираю в легкие побольше воздуха, чтобы мой голос звучал твердо.

– Я не сбегу, – я встаю, – но на данный момент, пожалуй, вам стоит прекратить преследование, миледи.