Джордж Стауб засмеялся. «Дважды? Да это же вся моя семья!»«Моя, тоже,» сказал я. Мой голос звучал на удивление спокойно, как голос одногоиз этих опытных путешественников автостопом, проводящих в пути дни и ночи напролет, иногда поддакивая в ответ на глупые бредни, в виде маленькой платы, засвой проезд. «Нет ничего лучше похорон.»

«Свадьбы,» мягко сказал он. В отражении приборной доски, еголицо было словно из воска, лицо трупа с которого сошел грим. Эта бейсболка,одетая наоборот, была просто ужасна. Она заставила меня задуматься, что жеосталось под ней. Я где то читал, что перед самыми похоронами, гробовщикисрезают верхнюю часть черепа, и вместо мозгов кладут какой-то обработанныйхлопок. Вроде бы, для того чтобы на церемонии лицо не проваливалось.

«Свадьба,» промямлил я еле шевеля губами, и даже слегка усмехнулся– невинная усмешка. «Свадьба, вот что я имел в виду.»

«Мы всегда говорим, то что думаем, это мое мнение,» сказалводитель. Он все еще улыбался.

Да, Фрейд мыслил так же. Я знал это с уроков психологии. Ночто мог знать о Фрейде и его теории, этот труп? Я сомневался, что студентыФрейда, носили сальные футболки, перевернутые бейсболки, но все же он зналдостаточно. Похороны. Бог мой, я только что сказал похороны. А не играет ли онсо мной? Я не хотел чтобы он понял что я догадался. А он не хотел чтобы я понялчто он догадался, о том что я знаю что он мертв. И я не мог позволить емупонять, что я знаю о том что он знал о…

Я почувствовал как сознание ускользает сквозь пальцы. Ещесекунда, и все замелькает перед глазами, а потом темнота. Закрыв глаза я увиделпрообраз луны, слегка отдававший зеленым цветом.

«Парень, ты в порядке?» спросил он. Забота в его голосепугала. «Да,» сказал я, открыв глаза. Все вернулось на место. Я почувствовалсильную боль от того что мои ногти, впились в кожу. И запах. Запах не толькохвои и химикатов, там был еще один, запах свежей земли.

«Ты уверен?» спросил он. «Просто немного устал. Долго ловилмашину. И иногда меня укачивает.» Внезапно меня осенило. «Я думаю, будет лучше,если я выйду и немного пройдусь, подышу свежим воздухом. Может тогда мойжелудок успокоится. Да и потом кто-нибудь может -"

«Нет, так не пойдет,» сказал он. «Оставить тебя здесь? Чертас два. Может пройти и час и два, пока тебя кто-нибудь подберет. Я долженпозаботиться о тебе. Черт, что это за песня? 'Привези меня вовремя к церкви…',вроде бы так. Нет я не могу тебя высадить. Открой-ка лучше окно, это тебепоможет. Сам знаю, что здесь пахнет не лучшим образом. Я повесил этот хреновосвежитель, но видно от него мало толку. Конечно, ведь есть очень въедливыезапахи.»

Я хотел было открыть окно, чтобы впустить хоть немногосвежего воздуха, но мои мышцы отказывались повиноваться. Все что я мог, былопросто сидеть сцепив руки вместе, сдавливая ногтями кожу. Смешно, одна группамышц, не хотела работать, другая, не могла перестать.

«Прямо как в этой истории,» сказал он. «Про парня которыйпокупает почти новый Кадиллак всего за семь с половиной сотен долларов. Ты ведьзнаешь эту историю?»

«Конечно,» сказал я, выдавив каждое слово. Я не знал этойистории, но я отлично знал, что я не хотел ее слышать, я не хотел слышатьничего из того что он говорил. «Одна из известных.» Дорога идущая впереди нас,мелькала как в чернобелом кино.

«Ты прав, чертовски известная. Так этот недотепа,присматривает себе машину, и вдруг видит почти новый Кадилак на лужайке одногопарня.»

«Я же сказал, что я -»

«Да, ну и значит там табличка под стеклом – ПРОДАЕТСЯ.» Унего была сигарета за ухом. Когда он поднял руку чтобы ее достать, его футболканемного приподнялась и я смог увидеть еще один большой черный шов. Затем онвзял ее, и футболка вернулась на место.

«Паренек, знает, что Кадиллак ему не по карману, но все же,чем черт не шутит. Ну и он подходит к хозяину „Кэдди“ и спрашивает, сколько тотхочет за тачку. А хозяин, снимает повязку, потому что он мыл машину, – иговорит, 'Тебе сегодня повезло. Всего семь с половиной сотен баксов и машинатвоя.»

Выскочил прикуриватель. Стауб достал его и поднес к концусигареты. Он ехал в дыму, и я видел, как тоненькие струйки сочились из швовдержащих его голову на плечах.

«Паренек смотрит на приборную доску „Кэдди“ и видит, чтотачка даже еще не обкатана. Он говорит хозяину, 'Ага, конечно, это так жесмешно как стеклянная дверь в субмарине.» А тот отвечает, 'Никаких шутокприятель, выкладывай наличные, и она твоя. Вот дьявол, я возьму даже чек, тымне нравишься.' А парень говорит…»

Я выглянул в окно. Все же я где-то слышал эту историю,давно, возможно, когда еще учился в школе. Но вместо Кадиллака там, говорилосьпро «Штормовик», но все остальное было похоже. Парень говорит – 'Быть может мнетолько семнадцать, но я не такой придурок, потому как никто не продаст такуюмашину, всего за семь с половиной сотен баксов. Тогда хозяин говорит ему что онделает это потому, как в ней воняет, и этот запах въелся в машину, онперепробовал все, но ничего не берет эту вонь. Он был в продолжительном отъездепо делам, уехал всего на…»

«… несколько недель,» сказал водитель. Он улыбался, какбудто считал, что рассказывает нечто смешное. «И когда он вернулся, то нашелсвою жену мертвой в машине, она умерла, сразу как только он уехал. Я не знаю,было ли это самоубийство или инфаркт, но она уже начала разлагаться, и машинапровоняла этим запахом насквозь, поэтому он ее и продает.» Он хохотнул. «Хах,ни хрена себе история!»

«Почему же он не позвонил домой?» Мой рот не подчинялся мне.Мой мозг спал. «Он отсутствовал две недели по своим делам, и не разу непозвонил чтобы узнать что там с его женой?»

«Ну,» сказал водитель, «не в этом смысл, приятель, тебе некажется? Какого хрена, он продал машину – вот в чем смысл. В конце концов,можно ездить с открытым окном, ведь так? Это всего на всего история.Фантастика. Я вспомнил о ней, из-за этой вони. А здесь действительно воняет.»

Он замолчал. Я подумал: он ждет чтобы я что-то добавил,хочет чтобы мы покончили с этим. И я тоже этого хотел. Правда. Но что потом?Что он сделает потом?

Он, показал на свой жетон с надписью: Я ЕЗДИЛ ВЕРХОМ НА ПУЛЕВ ПАРКЕ УЖАСОВ, Лакония. Я заметил, что под его ногтями была земля. «Вот где ябыл сегодня,» сказал он. «В парке ужасов. Я кое-что сделал для одного парня, ион дал мне однодневный пропуск. Моя подружка, должна была поехать со мной, нопозвонила и сказала что не сможет, у нее опять эти месячные, из-за которых онскулит как собака. Это хреново, но я спрашиваю себя, где альтернатива? Лучшепусть течет, а иначе я окажусь в дерьме, мы оба будем в дерьме.»

Он издал звук, отдаленно напоминавший смешок. «Поэтому япоехал один. Не будет же этот билет пропадать просто так. Ты был когда-нибудь впарке ужасов?»