— Не отдает, — растерянно сказала Серафима Ильинична. — Говорит, что отдаст лично Валериану.

— Это у нее вряд ли получится, — протянула Мариша. — Разве что на могилку ему принесет. Если бандиты, конечно, соизволят сказать, где она, эта могилка, находится.

При этих словах Серафима Ильинична залилась слезами, я бросилась ругать Маришу, а Тамара Ильинична принялась утешать сестру. Один Сева сохранял спокойствие.

— Я с ней поговорю, — сказал он. — По крайней мере попытаюсь.

Он ушел и долго не возвращался, мы даже стали думать, что с ним там что-то случилось, но идти к строптивой Глафире побоялись и мучительно терзались дома. Впрочем, эти терзания как-то нам не помешали плотно позавтракать, а потом выпить кофе и еще кофе. Когда я заканчивала пить третью чашку, появился бледный Сева с бумагами, судорожно зажатыми у него в руке.

— Тебе пришлось ее придушить? — поинтересовалась Тамара Ильинична, ставя перед ним чашку с кофе.

Сева залпом выпил кофе и немного порозовел.

— Жуткая баба, — наконец выдавил он из себя. — Никогда бы не стал с такой связываться. Просто вампир, она из меня всю силу до капли выпила.

— Замолчи! — закричала Серафима Ильинична. — Не желаю я слушать, каким способом тебе удалось выудить у Глафиры бумаги. Не хочу я про эту порнографию слышать! Ни слова больше, ясно? Достал бумаги?

— Да, — кивнул немного ошеломленный Сева. — Разделил на три части, две взял себе, а одну оставил вашей Глафире. Сказал, что только ей можно доверить хранение этих бумаг, что держать их в другом месте было бы слишком большим риском. А при чем тут порнография?

Вскоре прибыл полковник Земцов. Он оказался мужчиной лет сорока с небольшим, сухощавым и невысоким. Голову полковника окружал светлый редкий пушок. Подбородок и щеки были гладко выбриты.

И держался он так прямо, как это умеют только военные. Вообще-то странный человек, весь словно туго натянутая струна, жить с таким вряд ли было приятно.

— Вы твердо уверены, что Валериана Владимировича держат именно в нашем подземном бункере? — первым делом спросил он.

Тамара Ильинична пересказала еще раз, специально для него, историю своего похищения и то, как ей удалось обмануть похитителей. Полковник вздохнул и сказал:

— Пожалуй, вы правы. Это самое подходящее место, но у меня в голове не укладывается, что Миша мог так подло использовать доверие Валериана Владимировича. Удивительно, как деньги меняют людей.

Полковник немного погрустил по поводу несовершенства этого мира и людей, его населяющих, затем оставил в покое меланхолию и перешел к действиям.

— Значит, так, — сказал он, — предлагаю нанести удар, не дожидаясь звонка от противника. Через час, нет, через час с четвертью в нашем распоряжении будет десяток лучших ребят из моего гарнизона.

— Не мало ли десятка? — усомнилась Мариша в его плане, плевать она хотела на любые авторитеты.

— Каждый стоит двоих, — заверил ее полковник. — Захватить тот бункер они смогут в течение восьми минут, мы проводили такие учения.

— За эти десять минут дядю прикончат, — сказала Мариша.

— Зачем им это делать? — удивился полковник. — Им ведь нужно изобретение, а не смерть вашего дяди?

Уверяю вас, когда люди понимают, что им не избежать плена, они перестают помышлять о мести, а начинают думать о том, как бы им расположить к себе тех, кому они сдадутся.

— Но вдруг там окажется какой-нибудь слишком вспыльчивый тип? — продолжала настаивать Мариша. — Или не слишком сообразительный, который прикончит дядю, а потом только сообразит, что делать это было просто глупо.

— Тогда могу предложить вместо прямой атаки диверсантский подкоп, — сказал покладистый полковник. — Это займет немного больше времени, но в итоге позволит обойтись минимальными жертвами.

К тому же сведет риск того, что они успеют убить Валериана Владимировича, практически к нулю.

— И сколько времени займет эта диверсия? — спросил Сева.

— От получаса до часа с небольшим, в зависимости от того, в каком состоянии находится подземный ход. Думаю, что в нескольких местах там придется расчищать завалы. Что поделаешь, денег не хватает даже на самое необходимое, а уж о том, чтобы поддерживать в порядке второй ход в заброшенный подземный бункер, речи вообще не идет. Поймите, мы уже больше двух лет туда не наведывались. Что-то могло и измениться, хотя не кардинально.

— Но бандиты тоже могут знать про этот ход, — сказала Серафима Ильинична. — И выставить там охрану.

— Во-первых, на нашей стороне фактор внезапности, — вскинулся полковник. — Вспомните, они ведь не ждут нашего нападения. Во всяком случае, не так скоро. А во-вторых, они могут просто про него не знать, ведь я не рассказывал Валериану Владимировичу про него. Валериану это было и не нужно, он не собирался использовать бункер в военных целях. Но даже если бандиты нашли ход самостоятельно, то не думаю, что они будут целыми днями его патрулировать.

— Что ж, — вздохнула Мариша. — Остановимся на втором варианте.

Только она произнесла эти слова, как раздался телефонный звонок.

— Алло, — сказала Тамара Ильинична, которая сидела ближе всего к телефону и первой потянулась к трубке.

— Стой! — воскликнула Мариша. — Я возьму вторую трубку. На счет «три».

И она умчалась в другую комнату, откуда послышался ее голос:

— Раз, два, три!

Маришина мама быстро сняла трубку.

— Тамара Ильинична? — спросил хорошо знакомый ей хриплый голос. — Вы меня узнаете? Вы скучали без меня? Вы рады, что я позвонил вам так скоро?

— Еще бы, — пробормотала Тамара Ильинична, с удивлением чувствуя, что она помимо воли заливается краской.

— Я очень доволен, что вы не побежали прямиком в милицию, — похвалил ее Гена. — Но вы не скажете ли, кто тот невысокий мужчина с военной выправкой, который с четверть часа назад пришел к вам в гости?

Простите меня за излишнюю назойливость, но в нашем деле нужно быть настороже. И потом, я ревную.

Тамара Ильинична почувствовала себя словно провинившаяся школьница, которая задумала обмануть мудрого и доброго учителя, но попалась и теперь не знает, как выкрутиться.

— Рукопись изобретения, которая вас так интересует, Валериан Владимирович оставил на хранение у этого мужчины, — наконец выдавала она из себя. — Он принес ее половину.

— Очень хорошо, — одобрил Гена. — Тогда я хотел бы ее получить.

— В любое время, — храбро ответила Тамара Ильинична. — Только понесу ее я.

— Как вам будет угодно, — сказал Гена. — Ровно в десять часов отправляйтесь к станции метро «Петроградская». Ровно в десять двадцать к вам подойдет мой человек, скажет, что он от меня, и вы передадите ему половину рукописи. Надеюсь, она подлинная?