Когда приехала свадьба, и целая толпа машин с гостями, и все кинулись поздравлять молодых, Зоя тоже кинулась поздравлять, а когда поздравила, тут же потихоньку сказала Катьке:

— Аленка за две недели выросла! Представляешь?

— Ну и правильно, — рассеянно ответила невозможно красивая Катька в невозможно красивом платье, улыбаясь направо и налево. — Еще за две недели еще вырастет.

Тогда Зоя нашла Томку и сказала про Аленку ей. Томка вообще отмахнулась на бегу:

— Не бери в голову. Все в пределах нормы.

Что хоть она имела в виду? Или пьяная уже, что ли? Тогда Зоя подошла к Катькиной матери и поделилась новостью с ней. Надежна Марковна, сидящая в тенечке на веранде, улыбнулась вроде даже покровительственно:

— Ах, Зоя, все дети растут. Растут, растут, а потом вырастают…

В соседнем кресле шевельнулась немолодая медсестра, оторвалась от затрепанной книжки и сварливо заметила:

— Вырастают и от рук отбиваются.

Ай, ну их. Никто ничего не понимает. Надо Федору сказать.

Федор как по заказу вынырнул навстречу из-за дома — в парадном костюме и с Манькой под мышкой. Парадный костюм Федора и Манькино платье были совершенно мокрые и безнадежно угвазданные землей и зеленью. Федор сердился и обещал кого-то сейчас выпороть, Манька хохотала и дрыгала ногами.

— Дети вырастают и отбиваются от рук, — с печальной укоризной объявила Зоя. — И это на свадьбе моей подруги! Стыдно, девушка.

Манька перестала хохотать и дрыгать ногами, потаращилась из-под мышки Федора и наконец торжествующе заявила:

— Федор-р-ру все р-р-равно штаны малы! Он выр-р-рос!

— Молчи уж, чудовище, — сердито буркнул Федор. — Я бы еще целый семестр их спокойно протаскал… Зой, с Аленкой Серый и Браун, там, у бассейна… Придется Марию раздеть, все равно она в чем угодно куда-нибудь влезет. Самому раздеться, что ли?..

— Федь, а ведь Аленка тоже выросла, ты знаешь?

— Ага, — отозвался Федор, направляясь в дом. — И поправилась почти на полтора килограмма. Через неделю еще взвесим.

Похоже, эту новость давно все знают. Все, кроме нее. Главное — позавчера даже не сказали ничего. Зоя вздохнула и пошла к фигурной луже.

На надувном диване возле фигурной лужи сидел Серый и задумчиво рассматривал свои ноги — штаны у него до колен были заляпаны зеленью и землей. Аленка сидела на плечах Павла Брауна, который топтался возле старой яблони. В развилке ствола старой яблони сидел котенок, свесив хвост и голову, и с интересом наблюдал за происходящим внизу.

— Пойду переоденусь, — нерешительно сказал Серый и поднялся. — Или совсем раздеться, что ли? Так ведь сейчас за стол позовут. И фотографировать еще будут… Ладно, я рубашку снимать не буду.

Зоя представила его в белой рубахе с галстуком и в широких цветастых трусах — и засмеялась. И Серый засмеялся, махнул рукой и ушел.

— Мама, — позвала Аленка с высоты. — Я Зойченьку никак достать не могу. Пусть Браун тебя поднимет, а ты достанешь.

— С какой стати Браун меня поднимать будет? — недовольно начала Зоя.

Но Павел Браун уже шагнул от яблони, посадил Аленку на диван и подхватил Зою большими коричневыми руками. И все это — за одну секунду. Там, в прихожей своей квартиры, Зоя была совершенно уверена, что в любой момент может увильнуть от его больших коричневых рук. Сейчас она даже понять не успела, как это вдруг оказалась сидящей на его плече, а ей в глаза из развилки ствола старой яблони с интересом смотрит котенок.

— Мама, ты Зойченьку за шкирку бери, а то поцарапает, — деловито подсказала Аленка.

Зоя, как ей и было велено, взяла котенка за шкирку — и опять не успела понять, как оказалась сидящей уже рядом с Аленкой на диване. Павел Браун стоял в паре шагов и с интересом рассматривал лопухи у тропинки к дому.

— А почему Зойченька? — растерянно спросила Зоя, потому что вроде бы надо было что-то говорить. — Наверное, Зайчонок, да?

— Нет, Зойченька, — сказала Аленка и забрала у нее котенка. — Потому что все время наверх лезет. И по ковру, и по дереву… Все время! Обязательно ей надо до потолка долезть. Или до неба. Понимаешь? Она даже не думает, что тут люди за нее переживают. Безобразие.

— Ага, — согласилась Зоя. — Безобразие. Понимаю. Солнышко, а кто это имя кошке придумал?

Павел Браун быстро глянул на нее, сделал индифферентное лицо и опять уставился на лопухи.

— Никто не придумал, — удивилась Аленка. — Это ее собственное имя. Правда, красиво? Почти как ты.

— Красиво, — согласилась и с этим Зоя. — И даже красивее, чем я.

— За стол зовут, — осторожно подал голос Павел Браун. — Надо идти. Свадьба все-таки.

— Надо, — и с Павлом Брауном Зоя тоже согласилась. — А то люди переживать будут, а мы об этом даже не думаем. Безобразие.

Павел Браун вдруг засмеялся, потерял всякий интерес к лопухам, шагнул к дивану, подхватил Аленку вместе с котенком на руки и чуть виновато заглянул Зое в лицо:

— Это не я… То есть я не нарочно придумал. Это само как-то получилось. Но ведь действительно красивое имя, правда? Зойченька.

— Гос-с-споди, — на всякий случай сказала Зоя.

Но на самом деле она ни капельки не сердилась. Сегодня с утра такой хороший день получился, что его вряд ли что-нибудь могло испортить, тем более — такой пустяк, как дурацкое кошкино имя. Но все-таки надо напомнить Томке, что Катька давно мечтает о собаке. Щенок черного дога — чем не свадебный подарок? По имени, например, Павлуша. Или Павлик. Павлик, к ноге!.. Вот так вот.

А потом и вовсе забыла обо всех этих глупостях, потому что Катькина свадьба оказалась до того суматошная, что забудешь тут… Все было почти как на новоселье, только тогда народу было мало, а сейчас гости без конца приезжали, приезжали, приезжали… Правда, большинство из них через какое-то время уезжали. Но тут же приезжали другие. Потому что большинство ребят Серого были все-таки на работе, им очень-то праздновать было некогда. Квартет из «Фортуны» тоже заехал по пути с одной работы на другую, макаровские помощники заметно боялись Серого и при первой возможности незаметно смылись, девочки из ее третьей группы приехали стайкой, покружили вокруг невесты, поахали, поохали — и упорхнули, потому что завтра с утра все-таки тренировка. Макаровская мама, счастливая до слез, все-таки тоже уехала рано — у нее кошки одни в доме. Катькину маму увезли в клинику, потому что ее согласились отпустить только на четыре часа… А потом оказалось, что и жених с невестой уже давно уехали. А гости празднуют сами собой, кто во что горазд, почти все мужики — в широких цветастых трусах, а бабы — в купальниках. К вечеру ребята Серого всех постепенно развезли по домам, и остались только свои.

Павел Браун не остался. У него, видите ли, скользящий график. Ему, видите ли, пора на работу. У него, видите ли, аж две работы. Манька и Аленка хватали его за руки и кричали, чтобы он не уезжал. А он смеялся и обещал очень скоро приехать. У нее, между прочим, работ побольше, чем у него. Поэтому она и не может пообещать своим детям очень скоро опять приехать…