А она сидит тут одна в четырех стенах.

А вообще-то в полном одиночестве есть масса преимуществ. Например, можно сейчас спокойно починить старый халат, пока Федор не видит. А то опять начнет обзывать ее жлобихой и рвать на тряпки хорошую вещь. Почти новую вещь. Только рукав немножко разъехался, но это мы мигом…

Зоя поставила чайник, устроилась на своем любимом месте в уголке за холодильником с почти новым халатом и, не без злорадства представляя гневающегося по этому поводу Федора, принялась зашивать разъехавшийся по шву рукав. Зашила, попила чайку, потом еще раз тщательнейшим образом обследовала халат, нашла еще два разъехавшихся шва и одну не очень заметную, но все-таки дыру — и аккуратно разорвала свой почти новый халат на ровные квадраты. Приедет завтра Федор, а у него целая стопка замечательных кухонных тряпок. Пусть порадуется.

Но и это Зою не успокоило. Да что ж это такое, в самом деле? Или правда бросить «Фортуну» к чертовой матери прямо сейчас и пожить с детьми у Серых, как нормальный человек? Катьку она этим не подведет, Катька теперь вообще может не петь в кабаке. Она замуж выходит… С ума все посходили… А музыканты будут играть для фокусника, а фокусник будет снимать часы с мента каждый день. И никто внакладе не останется… Или все-таки подготовить сначала девочек? Им тоже заработать не вредно… Так и так ее театр танца еще не открылся. Работы еще — начать и кончить. Так что не получится все бросить и пожить как нормальный человек с детьми. И ее дети будут ездить верхом на совершенно посторонних сумасшедших. Это обстоятельство разве может кого-нибудь успокоить?

А Павел Браун, оказывается, боится щекотки. Смешно.

Скорей спать надо ложиться. Потому что когда она проснется — приедет Федор, и будет уже не так одиноко.

Федор приехал действительно ни свет — ни заря, и Елена Васильевна вместе с ним приехала, и оба они тут же прогнали Зою из кухни — ей же на работу сейчас, зачем она в стряпню воткнулась, лучше пусть пойдет и отдохнет как следует. А Зоя так хотела приготовить для них завтрак!.. Многообразный и изысканный. Чтобы не думали, что она тут одна совсем пропадает. Потому что ничего не умеет. Она даже почти приготовила этот проклятый завтрак, уже и тесто для оладушек взбила до умопомрачительной тонкости, и яйца с молоком размешала для омлета… А они приехали и прогнали. Эх, зря все-таки она свой халат вчера разорвала…

А когда через пятнадцать минут ее позвали завтракать, она и вовсе обиделась. Омлет оказался с грибами, с помидорами, с луком и со множеством всякой зелени, которую Елена Васильевна привезла от Томки. Зоя такой омлет делать не собиралась. Она собиралась делать не такой… Черт, как вкусно. Сейчас она просто обожрется — и какие тогда занятия? И оладушки оказались необыкновенными — ну да, Елена Васильевна же ничего обыкновенного не делала из принципа. Наверное, орехи и мед для оладушек они тоже от Томки привезли. Чтобы подкормить немножко ее, брошенную и одинокую. Они что, в самом деле думают, что, оставшись одна, она даже приготовить себе поесть не в состоянии?.. Что пропадает совсем без Федора?.. Что не может жить без домработницы?.. Она вчера вон суп для них сварила, а они…

— Я суп вчера сварила, — сказала Зоя, с трудом отрываясь от оладушек с медом и с орехами. — С фрикадельками. Ты же с фрикадельками любишь, да, Федь? Ну, вот я и сварила. Он в холодильнике. А то у тебя сегодня весь день сплошняком забит, так хоть обед не готовить…

— Ух ты, с фрикадельками! — обрадовался Федор. — Вот чего мне давно хочется. Спасибо, Зой. Когда хоть ты все успеваешь?

— Действительно, — недовольно подхватила Елена Васильевна. — Вы, Зоенька, все-таки очень легкомысленно относитесь к основополагающим вещам. Здоровье — это все! Даже в вашем юном возрасте ничего не проходит бесследно. Надо хоть когда-нибудь отдыхать. А то надорветесь на хрен…

Зоя подозрительно присмотрелась к ним обоим. Издеваются, что ли? Да нет, не похоже. Похоже, правда думают, что сварить суп — это для нее практически непосильная задача. Дожили.

— У меня вчера выходной был, — напомнила она сердито. — Чего это я надрываюсь? Смешно.

— Смешно, — согласился Федор. — Выходной — это потому, что ты в кабаке не плясала? Ага. А с утра — занятия в клубе. Днем — две математики. Потом тетки сюда приходили. Приходили ведь? Ну вот. И наверняка еще диплом Доскатаеву писала. Выходной у нее!

— Ерунда все это, — совсем рассердилась Зоя. — Приехали, чтобы меня ругать, да? А то у Томки и поорать не на кого, да? Скучно там стало, да?

— Зоенька, вы совершенно безнадежны, — печально заметила Елена Васильевна. — Лично я приехала потому, что соскучилась.

— Все соскучились, — подтвердил Федор. — Девочки просились с нами домой.

— Им там плохо? — испугалась Зоя. — Почему домой просились?

— Им там хорошо, — с выражением бесконечного терпения ответил Федор. — Им там просто замечательно. И они хотят, чтобы тебе тоже было так же замечательно. Понимаешь? Сказали, что если ты не согласишься, — свяжут и привезут. Браун сказал, что им поможет.

— Браун! — возмутилась Зоя. — А ему какое дело? И почему этот Браун все время там ошивается?

— Ничего не все время. Откуда у него время? Он же на двух работах! — защитил Федор этого сумасшедшего Павла Брауна. — Он на несколько минут заезжает, просто по пути. Там же рядом ребята Серого тренируются… Всякое бывает, ты же сама знаешь. А вчера в автомастерской кто-то в яму свалился, руку вывихнул. Браун вправлял. Ну, на обратном пути и заехал опять.

Опять! Какие-то посторонние Брауны каждый день по пути заезжают к ее детям опять, и опять, и опять… А ее, значит, связывать надо, чтобы к детям привезти. Вот какое у них у всех впечатление сложилось. И после этого кто-нибудь смог бы не сердиться?

В общем, с вечера среды, с того самого момента, как этот сумасшедший Браун ускакал вниз по лестнице через три ступеньки, потому что его на площади в машине ждали ребята, Зоя не переставала сердиться. И весь четверг сердилась, с небольшим перерывом — когда занималась со своими девочками, и когда Катька выдумала танцы сразу для семерых, и когда все семеро сразу же и попробовали потанцевать, и стало ясно, что все получится просто очень хорошо и все молодцы-молодцы… Вот только в это время Зоя, кажется, и забыла сердиться. А потом опять начала. И даже то, что Семеныч согласился перенести ее танец на два часа раньше, ее не очень-то обрадовало. Сто раз об этом говорили — вот и согласился наконец. Все равно этот дохлый кондиционер так и не заменил, а ей опять «Мурку» танцевать. И эту поганую «Мурку» она танцевала уже не просто сердито, а прямо-таки злобно. Даже кожаная юбка в конце концов не выдержала и треснула по шву. Гадина. Правда, зато денег накидали почти в два раза больше, чем обычно. Но даже это не смогло исправить настроения! Даже это! Потому что в конце зала торчали Макаров и его лучший друг сумасшедший Павел Браун. Макаров таращил глаза и сиял, как новый полтинник, а этот Павел типичный Браун был мрачен и суров, как серый волк. Как коричневый волк с серыми глазами. С дымчато-серыми глазами, которые не от дедушки, не от бабушки, а от бенгальского тигра.