А потом Катька и Макаров проводили ее домой, а бенгальского Брауна уже не было, он на работу спешил. Он и в «Фортуну»-то заскочил на несколько минут, по пути. И вот почему это все его пути идут то мимо нового дома Серых, то мимо ее дома, то мимо «Фортуны»?

Катька и Макаров, проводив ее до дома, напрашивались в гости, но Зоя их сердито прогнала. Очень сердито. Потому что и за те пятнадцать минут, которые ушли на дорогу, успела наслушаться всяких глупостей об их светлом семейном будущем. Особенно Макаров со страшной силой пылил. Катька все-таки потрезвее, Катька все время о маме думает, всякие Канары и Багамы ей, кажется, сейчас совсем неинтересны. Но Макаров и Катькину маму тоже собирается на эти свои Канары везти. С ума все посходили.

А Федор с Еленой Васильевной уехали, не дождавшись ее. Наготовили харчей на роту солдат — и уехали. Соскучились они, как же. Для того только и приезжали, чтобы ее накормить. Лицемеры. Зоя позвонила охранникам и велела всю еду из ее квартиры забрать, что ребята с готовностью и сделали. А утром в пятницу она сердилась уже потому, что нормального завтрака не было, и пришлось варить яйца, которые она терпеть не могла, а приготовить что-нибудь нормальное уже не успевала.

А потом весь день она сердилась, наверное, просто по инерции. Потому что никаких других причин, в общем-то, не было. Вот разве только этот дохлый кондиционер в «Фортуне». Но и это не такая уж уважительная причина, сегодня она будет танцевать «Музыку», и не в черной коже, а практически в чем мать родила, а Катька будет петь медленно и страшно: «Еще земля тепло бережет»… Вот интересно — такая хорошая песня, такая мелодия теплая, а ей почему-то всегда страшно, когда Катька эту песню поет. И даже танцевать эту песню страшно. И ни разу не получилось сделать из нее пародию. А деньги на эстраду все равно кидают. Со страху, что ли?

И в этот раз накидали. Она сидела на эстраде, охватив руками колени и запрокинув голову, — потому что так заканчивался танец, — на нее сыпались бумажки, а она злилась. Им никакой разницы, что она танцует, — «Студента» или «Музыку». Да хоть «Лебединое озеро». Но ведь она с самого начала это поняла, так чего сейчас-то злиться? Смешно.

— Девки, — нетерпеливо позвала Томка, выскакивая из Серенькой. — Чего это вы еле шевелитесь? Давайте быстрее, там уже все ждут.

— Где ждут? — сердито буркнула Зоя, залезая в машину. — У меня в доме ни души, меня ждать некому.

— У нас ждут, — сказала Томка. — И тебя, и Катю. Я разве не говорила? Мы прямо сейчас к нам, а то уже готовиться пора. Катьке платье надо примерить. Кать, у тебя паспорт с собой? Ну и хорошо. А то завтра в двенадцать от нас — и в ЗАГС. Макаров и Пашка прямо там будут ждать. А то чего время зря тратить, да? Распишетесь — и опять к нам.

— А в чем я на свадьбе буду? — возмутилась Зоя. — Вот в этих тряпках, да? Надо хоть за костюмом заехать!

— Твой костюм уже у меня в шкафу висит. Елена Васильевна вчера привезла. И босоножки. Квартиру я проверила, компьютер выключен, воду перекрыла, на сигнализацию поставила. Мне Федя на всякий случай ключи дал.

— Гос-с-споди, — сказала Зоя и уставилась в окно.

— Предсвадебный психоз сейчас должен быть у Катьки, а не у тебя, — наставительно заметила Томка. — Катька, у тебя психоз есть?

— Кажется, нету, — подумав, откликнулась Катька весело. — А надо, чтобы был?

Они болтали о свадьбе и предсвадебном психозе всю дорогу, а Зоя всю дорогу молчала, смотрела в окно и злилась. И Томка, и Катька — обе они вроде бы не дуры. Обе очень ответственные, трезвые и даже расчетливые. Никакой такой сопливой романтике не подвержены. И вдруг — здрасте вам! Катька ни с того ни с сего завтра выходит замуж, а Томка это легкомыслие с восторгом приветствует. Сколько Катька со своим Макаровым знакома? Меньше двух недель. С ума все посходили. Правда, Томка с Серым тоже познакомилась за пять часов до свадьбы… Но Томка вышла замуж все-таки за Серого, а не за какого-то неизвестного науке друга этого сумасшедшего Павла Брауна. Скорей всего, именно этот сумасшедший Павел Браун и заразил своим сумасшествием всех остальных. Похоже, она одна только и не заразилась.

И когда приехали в дом Серых — Зоя тоже рассердилась. Она-то надеялась, что ее дети сразу встретят… То есть не надеялась, конечно, но почему-то думала, что они еще не спят. Вот когда всякие посторонние приезжают — они почему-то еще не спят, а когда родная мать — то уже спят. И Федор уже спит. Отсыпается за все свои прежние недосыпы, когда сидел по ночам в кухне и ждал ее из «Фортуны». А Сережа не спал, сидел, воткнувшись в свой поганый компьютер… то есть в поганый компьютер Серого. И на появление Зои отреагировал слабо: «Привет». Зоя заглянула ему через плечо — «Свадебные обряды народов Южной Африки». Совершенно очевидно: с ума посходили все, причем окончательно и бесповоротно.

Она сердито отказалась перекусить, молча посмотрела на Катьку в свадебном платье, которое Елена Васильевна закончила еще вчера, потом сердито сказала: «Черт, не бывает таких красавиц», — и пошла спать, слыша за спиной смех Катьки и Томки и гордое хмыканье Елены Васильевны.

И только в субботу утром она перестала сердиться и вообще забыла, почему сердилась. В субботу утром ее разбудили дети — с шумом, с визгом, с дерганьем за руки, с трепанием за уши, с Манькиным рычанием: «Мама пр-р-риехала!», с Аленкиным смехом… С громким Аленкиным смехом! Они так неистово радовались, что Зоя опять чуть не рассердилась на себя за то, что дети так редко ее видят. Но тут же заразилась их радостью, и для начала тоже немножко пошумела, поорала, порычала «Мар-р-рия», похохотала и покружила Аленку, во все горло распевая «Красавиц много есть на свете, но лучше нашей не найдешь» на мотив «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов». И дальше все было очень хорошо, а что там суета какая-то с одеванием невесты, украшением машин лентами и выволакиванием столов на лужайку перед домом, — так это с ума все посходили, что лично нас ни в коей мере не касается. Правда, к часу Елена Васильевна пришла к ним на берег фигурной лужи и строго заявила, что пора одеваться, позвонили, что Катька уже вышла замуж и через полчаса будет здесь. Досадное недоразумение посреди хорошего дня. Ну что ж, одеваться так одеваться, хотя, конечно, голопузыми жить в сто раз интересней… Но и из этого досадного недоразумения нечаянно получилась радость. Большая радость! Аленке почему-то оказалось маловато платьице, которое еще две недели назад было великовато. Сначала Зоя даже не поняла, в чем дело, — после стирки оно село, что ли? Что Манька в момент вырастает из всех своих одежек, — к этому она давно привыкла. Но чтобы Аленка так быстро, всего за две недели… Зоя отловила суетящуюся вокруг столов Елену Васильевну и таинственно прошептала:

— Аленке платье маловато… Можете себе представить?!

— Конечно, — строго сказала Елена Васильевна. — А чего вы ожидали? Ребенок растет. Ничего, через пару дней я ей новенькое докончу уже…

Ребенок растет! Вот так! А чего вы ожидали? А мы ожидали именно этого! Аленка выросла почти на два сантиметра! И даже немножко тяжелее стала! Конечно, не так, как Манька, но ведь это и не обязательно, чтобы сразу!