Мрак разулся, с удовольствием прошелся босыми ступнями погладко выскобленному полу. Вымыли перед его приходом, половицы еще влажные,пахнут свежестью.

Сердце стучало, он боялся отойти от окна. Все чудился стуккопыт легконогого коня, даже ветер доносил запах ее кожи. Потом понимал, чтовсе чудится, начинал бегать по комнате, но время текло как смола из разбитогогромом дерева: тягуче и почти незримо.

Когда за дверью послышались легкие шаги, он привычно нащупалоружие, засмеялся.

Трое молодых девок внесли огромную лохань. Как Мрак неотнекивался, со смешками содрали с него волчью душегрейку, усадили в горячую воду,терли, скоблили грязь и пот. Он наконец распустил сведенные напряжением инеловкостью мышцы, отдался их быстрым пальцам с острыми коготками.

— Только жук, в навозе живуче, чист обихаживается! Ачеловеку мыться надобно.

— Огонь чистит, вода моет.

— Все мы по пояс люди...

Слова журчали над головой мягко и успокаивающе, он едва незадремал. Его терли, скоблили и смывали пот, поливали горячей водой и сноватерли. Он чувствовал как усталость бесследно растворяется. Тело снова сталомолодым и сильным. Их пальцы ненадолго задерживались на его шрамах, иногда вбугорках, иногда в виде рубцов или канавок, там гладили особенно бережно, а вих голосах он слышал глубокое сочувствие.

В разговоры не вслушивался, достаточно беззаботногощебетанья. От них пахло свежестью, травами и зеленью, молодой чистой кожей.

Когда его, чистого как младенца, под руки подняли из горячейводы, которую меняли пять раз, он чувствовал себя странно легко и свободно. Егооблачили в красивые одежды, поднесли огромное бронзовое зеркало.

В полированной поверхности отражался могучий муж в белойрубашке, расшитой петухами и змеями, пояс был красным, портки синие, а сапогикрасные, с загнутыми носками. С пояса свисают пушистые кисти, сафьяновые сапогирасшиты бисером, волосы приглажены и причесаны.

Муж выглядел диковато красивым, и Мрак сразу ощутил себяобманщиком. Он никогда не был красивым, в нем уважали силу и надежность,мужскую дружбу и верность, честь и достоинство, а наряды и украшения оставлялдля девок, это для них важно как смотрятся, а цена мужчины не во внешности.

Девки перешептывались:

— Ты гляди...

— А в зверячьей шкуре чистый зверь!

— Верно, одежка красит любого.

— Одень пень — и тот будет красив.

Ему расчесали волосы, подстригли, снова расчесали. Умаслилиблаговонными маслами.

Чувствуя себя неловко в богатой одежде, он прошелся покомнате, привыкая к тяжелым сапогам, дорогому плащу, бархатному панцирю сзолотыми бляхами. Отрок, которого дали в услужение, следил за ним блестящими отлюбопытства глазами.

— Жди, — велел Мрак, — пройдусь малость.

— Во дворце не просто, — осмелился предупредить мальчишка. —Я лучше покажу где и что.

— Не заблужусь, — усмехнулся Мрак.

В коридоре стражи сдвинулись с места, Мрак отмахнулся.Дворец велик, но кое-где он здесь уже бывал. Пусть и на четырех лапах.

Кто-то из стражи крикнул вниз. Слышно было как перекликалисьголоса, зов пошел дальше, дальше, затих. Однако, когда Мрак спустился поверхомниже и собирался выйти в сад, где надеялся увидеть Светлану, наперерез быстровышел грузный человек в богатом воинском доспехе. Белая борода укрывала горло ипадала на грудь, а длинные седые волосы ниспадали из-под кольчужной сетки шлемана плечи, помогая защищать шею от ударов.

— Будь здоров, Мрак, — сказал он быстро.

— И ты будь здоров, воевода Рогдай, — сказал Мракпочтительно. — Добро ли почивалось?

Рогдай отмахнулся. Его совсем не старческие глаза быстрообежали его с головы до ног:

— Что-то ты не больно радостен, жених... Что-то тревожит?

— Да все тревожит, — признался Мрак. — Я вломился сюда какмедведь. А тут еще Хозяйка подмогла, будь она неладна... Ничего не понимает вделах людей. Ну, кто на самом деле отдаст мне полцарства?

Рогдай усмехнулся:

— Ты не дурак, хоть и дик обликом. Ты мне нравишься.Поговорим опосля, а пока сходи вот в тот угол сада. Там сейчас Додон кормитсвоих рыб.

— Зачем?

— Сходи, — посоветовал Рогдай. — Одно дело, поговорилипринародно. Теперь узнай, как на самом деле.

— Ты прав, воевода, — вздохнул Мрак. — Благодарю.

Солнце блеснуло в глаза, воздух за порогом был такой чистый,что Мрак сразу ощутил как в голове прояснилось. Грудь сама поднялась трижды,очищаясь от спертого нечистого воздуха тесных комнат, вбирая запахи зелени,свежести.

Он еще издали заметил на камне у пруда сгорбленную фигуру.Додон был в роскошной срачице, наброшенной на голое тело. Босые ноги опустил вводу, и Мрак видел в прозрачной воде как толстые карпы лениво щипали его запальцы. Додон нехотя щипал пирог, губатые морды брали еду прямо из рук.

— Добро ли почивалось? — поприветствовал Мрак еще издали. Нехотел, чтобы царь от его грубого голоса подпрыгнул. На нем же и выместит испуг.

Додон покосился в его сторону налитым кровью глазом:

— А, это ты... разбойник.

— И разбойник пригодился, — сказал Мрак осторожно.

Он остался на ногах, Додон отвернулся к воде. Круги медленнорасползались по воде, такие же толстые и ленивые как карпы. Додон пошевелилпальцами, видно было как губастые рыбы тычутся в них мордами.

— Что ждешь? Благодарности? Уже поблагодарил... при народе.

— А теперь? — спросил Мрак.

— Слушай, разбойник... Я знаю, что боги, потрудившись надгероями, отдыхают на их детях. Потому нет во мне отваги Яфета, ярости Гога,мудрости Тараса, силы и стойкости отцов и дедов. Но у меня хватает понятия...гм... понять это. Потому я лишь делаю то, что в интересах царства и народа. А вего интересах, чтобы ты жил... пока что.

Мрак смотрел исподлобья.

— А как же насчет кожу содрать с живого? — напомнил он. —Мне как-то без своей кожи будет холодно.

В глазах Додона блеснула старая ненависть, но тут жепогасла. Голос был голосом усталого человека:

— Как человек... я готов тебя разорвать на куски и сейчас.Но я — царь! Я вижу, что ты сделал. Как царь, я должен тебя наградить. Непотому, что благодарен... правители благодарности не знают... а потому, чтобывсе видели, что стараться для страны, в которой живешь, еще и выгодно.