Вдали сияли под солнцем старые башни, и, кажется, туда отправился Найрин. Или не туда?

Она подъехала к одному из мужчин, спросила:

— Куда уехали капитан и лорд Найрин?

— В какие-то башни, миледи, — парень ответил не сразу, он следил за действиями лорда, который как раз снимал с птицы клобучок.

У Сайгура всё получалось ловко, как надо, и он мог быть собой доволен.

Над озером взлетела цапля, и Сайгур послал вверх сокола. Белый взмыл вверх, цапля шарахнулась в сторону, и всё равно почти сразу оказалась в цепких когтях. Мужчины не скрывали ликования. Челлу уже потряхивало от непонятного беспокойства, и это было причиной всё бросить и ехать к башням. Что случилось — неважно…

— Поезжай за мной, — сказала она парню, который ответил про Найрина и башни. — Сопровождай. Иначе лорду не понравится. И ты тоже, — повернулась она ещё к одному.

Она подъехала и помахала рукой Сайгуру, привлекая его внимание:

— Я проеду немного по дороге, милорд. Недалеко.

Тот только кивнул, отметив, что её сопровождают двое его людей. Пусть отъедет, она под присмотром. И вообще, следует брать для неё на конные прогулки компаньонок. Дамы всегда могут себя занять, мало ли, что им нужно, если нет терпения наблюдать за охотой. Король тоже так поступает.

Дорога к башням проходила поблизости. Челла миновала пологий склон, и направила лошадь вверх. Да, дорога рядом. Парни-сопровождение не расслаблялись и не отставали, сообразив, видимо, что такая наездница, как их леди, да еще знающая окрестности, легко ускачет — и следа не найдёшь.

Вот дорога. С этого места просматривался большой её участок, не до самых башен, нет, там ещё дорога уходила за соседнюю гору, огибала её вдоль глубокого каньона — это ещё немало пути…

Далеко впереди на дороге показались несколько всадников, выехали их леса и мчались во весь опор на невысоких мукарранских лошадках — на таких не покрасуешься на скачках, зато и не упадешь в пропасть. И это — Челла рассмотрела их одежду, — были стражники из замка. И сердце застучало — что-то случилось, случилось что-то! Недаром, недаром ей было так тревожно!

— За мной, — коротко приказала Челла сопровождающим и, ударив лошадь коленями, поскакала навстречу всадникам.

И уже скоро она выслушивала доклад: младший тан, брат тана Сайгура, не подает признаков жизни, хотя не совсем понятно, что с ним приключилось. Его уже спустили с горы, но, тани понимает, быстро передвигаться им затруднительно. Но тани скоро их встретит, если поедет по этой же дороге. Или что решит тани?

Тани решила сразу, и помчалась в сторону башен, насколько негладкая дорога это позволяла. Она, во всяком случае, предполагала, что случилось.

Найрина спускали с крутого склона, обвязав ремнями и веревками. И теперь он лежал на свежей зеленой траве, и пока что, слава Пламени, только цветом лица не походил на покойника. Челла опустилась на колени рядом. Капитан, встревоженный и порядком замученный спуском, принялся объяснять, что случилось. Да неважно было, что! Повод слить силу, а какой именно повод — разве важно?

Челла гладила холодные руки Найрина, стараясь согреть, переплела пальцы, но ток силы не ощущался. Точнее, она влила то, что могла, и это был мизер. Вот зачем она потратилась на Фунира?!

Её решения ждали, эти сильные и грозные мужчины вокруг. И Челла раздала приказы — быстрее ехать в замок к тани Юне, и пусть она поторопится с помощью. И как можно скорее поставить в известность лорда Сайгура. И… пока все. Будет ли жить Найрин, на самом деле зависит сейчас от неё, потому что помощь из замка не успеет почти наверняка.

Ток силы через пальцы был неощутим. Губы Найрина, их холодная синеватая бледность и чёткий рисунок… не получалось отвести взгляд. Челла понимала последствия, давать силу этим способом — и это останется с ними навсегда. Пусть останется, это лучше смерти. И она сделала знак людям, что окружили и следили за каждым её движением — отвернуться! Не смотреть!

Мужчины отшатнулись и отошли. Тани Дьямона правнучка Древних, значит — колдунья, это же понятно. Она знает, что делает!

Она нагнулась ниже, к лицу Найрина, и осторожно накрыла его губы своими. Сначала показалось, что она лизнула холодный снежок — да что это такое? Слишком, всё слишком. Но она упрямо поцеловала, ещё и ещё. Ток силы теперь ощущался, но был еле заметным. Ещё…

Нет, не так! Она потянула пальцами браслет, тот самый, дернула — замочек был тугой и держал крепко. Она подцепила зубами застёжку и расстегнула, бросила в сторону. Теперь надо не слиться, как Найрин. Но она сможет.

Челла опять поцеловала его в губы, ещё и ещё, чувствуя — сила пошла. Она чуть не издала победный клич, когда ощутила, что его губы чуть потеплели и дрогнули. Всё, это уже не смерть. И ещё немного…

Вдруг пришла сладость. Закружилась голова, Челла словно вздохнула аромат цветущего луга. Поцелуй, кажется, пронзил всё её существо, и она не могла остановиться. Но…

Она остановилась, сама, но даже застонала оттого, как же это было мучительно. И без сил упала на грудь Найрина. Да, без сил, хотя несомненно живая. И он был живой. Вот и хорошо.

Она не слышала, как рядом ругался капитан. Как приехал Сайгур, а чуть погодя — Юна с целым отрядом. Они так и лежали — она на Найрине сверху, щекой к его груди, никто не решался до них дотронуться. Потом Сайгур поднял её, отрывая от Найрина, и уложил на свой плащ — перед тем, как увезти в замок. Найрина повезли на повозке, пригнанной из замка, а Челлу Сайгур взял к себе в седло.

Никто не видел белого сокола, и даже не вспомнил о нём. Сокол, кажется, улетел.

— Она могла погибнуть из-за этой вещи? — Сайгур вертел в руках браслет Челлы, который подобрал на поляне. — Тогда зачем вы допустили возможность это снимать?

Красивую вещичку он сразу узнал — тонкая полоска серебра, усыпанная мелкими, с мушиный глаз, изумрудами. Видел на руке Челлы.

— Так принято. Нельзя ограничивать волю одаренного, — Юна разлила чай для них обоих. — Иначе это будет наказание.

— Ерунда. Это будет защита. От глупости.

— Спасать вашего брата было глупостью?

Они разговаривали в кабинете-приёмной, она сидела на своём стуле, а Сайгур приказал принести для себя табурет — его отыскали не сразу, пока искали, Сайгур стоял. Сесть на мягкий низкий диван для него казалось всё равно, что сдаться на милость тани, то есть невозможно. Маленькую чашку с чаем он нехотя взял, отхлебнул горьковатый настой. А Юна, кажется, этим наслаждается!

— Мне сказали. Что она… целовала моего брата, — он с трудом вытолкнул из себя последние слова. — В сущности, это оскорбление. Хотя я всё понял, конечно.

— Нет, — Юна вздохнула. — То есть это, конечно, так выглядит. Но это способ передать силу, и он работает, когда другой возможности нет.