на левой руке — иначе мог бы, чего доброго, ослепнуть на пару секунд от яркой двойной вспышки из стволов пары здоровенных бластеров.

Ах вы вот как со мной, вполне мирно постучавшимся, и заглянувшим в гости…

Выпаленный в меня световой заряд заставил лицевой щиток моего скафандра мгновенно покрыться адаптивным тёмным светофильтром. Конечно, скафандру и скелету их пукалки навредить не могли. Я коротко ругнулся — надо же, нервный стал: рукой загораживаюсь… После чего всех четверых монстров треснул из УВЧ-пушки, или, проще говоря — станнера.

Хорошо, что всё оружие у меня управляется мысленными приказами — это куда быстрее любых пальцев. Особенно слабых и медлительных — вот как у моих горе-противников.

Если бы не почти невесомость, они бы точно здорово ушиблись об пол!

Надеясь, что мы с Матерью не переусердствовали, определяя интенсивность оглушающего удара, я достал сверхпрочный упаковочный материал (да просто — скотч!), и от души примотал их передние, сравнительно миниатюрные, конечности, к задним.

Пасти тоже скрутил — благо, они напоминали собачьи. Ну, чтобы сдуру не пытались перегрызть свои путы, (а то останутся без зубов — скотч-то армирован карбоволокном!) и заодно не орали…

После этого я прошёлся по всему кораблю, руководимый Матерью. Она сканировала снаружи, и говорила, где остальные члены чёртова экипажа.

Всего оглушить, скрутить и перетащить в Рубку пришлось ещё двадцать восемь бройлеров-переростков. Именно их и напоминали те из тварей, кто спал, и оказался на момент захвата без одежды. У них на теле кое-где даже были перья!..

Разложил я их в два ряда — один напротив другого. В первом лежали те, что, на мой взгляд, были поменьше, и как-то… поженственней, что ли. Таких набралось девятнадцать.

Остальных, кто казался поздоровей, и челюсти имел помассивней, я, естественно, причислил к мужской половине. Первичных половых признаков не обнаружил. Впрочем, чего я ждал — у петухов тоже ведь нет… Хм!..

Самцов насчитал четырнадцать.

В своём экзоскелете я выглядел весьма грозно, особенно с дулами пушек, излучателей, и пулемётов, торчащими из всех возможных мест. Поэтому, когда все эти ребята очнулись, и заворочались, и загалдели что-то из-под повязок, мне было достаточно подняться на ноги, и сделать энергичный шаг вперёд, чтобы все заткнулись, и замерли.

Убедившись, что внимание аудитории привлечено, я подошёл к ближайшей самке, и наклонился над ней. Она не придумала ничего лучше, как выдать что-то вроде «Ва-ау-у-у-ах!..» и мешком осесть на пол. Так, потеряла сознание, зараза впечатлительная.

Ну и ладно, мне это не помешает.

Подняв её за связанные конечности, я продемонстрировал её со всех сторон мужчинам. На полу стоял уже прочно, включив магнитные подошвы. Возможно, для курят-самцов оказалось сюрпризом, когда Мать, уже, разумеется, всё рассчитавшая про их язык, перевела грозным басом через динамики экзоскелета то, что я сказал:

— Пусть тот, кто является командиром этого корабля кивнёт. Иначе я… причиню вред этой женщине.

С полминуты положение моё было незавидным. А вдруг бы мне и вправду пришлось «причинить вред?» А я не люблю издеваться над самками. Пусть даже динозавро-кур.

Наконец тот, у кого звёзд на переднем погоне было больше всех, решил покивать, и задушено (ну, так с обмотанной пастью не больно-то поговоришь!) покудахтать. Понял, наверное, что я неспроста смотрю прямо на него.

Положив — ни нежно, ни грубо (Ещё бы — невесомость же почти!) — самку на пол перед ним, я достал свой армейский вибротесак, больше напоминающий здоровенное мачете, и, действительно, обычно используемый для расчистки джунглей. И срезал скотч с морды храбреца по должности.

А как же иначе?

Именно он в ответе за их поганые жизни…

— Теперь ответь на мои вопросы, и я оставлю вас в живых. Но если ответы будут… ложью, я убью всех без малейшего сожаления. — я специально говорил нарочито небрежно, зная, что нужный оттенок в гортанном и квакающем языке Мать подделает сама при переводе.

— Спрашивай, чужеземец. А что ты называешь… ложью?

Вот тебе и здрасьте! Быстро посоветовавшись с Матерью через внутреннюю связь, я уяснил, что, похоже, эта цивилизация не может сознательно врать. Во всяком случае их энцефалограмма, которую она может снимать хоть с километра прямо из челнока, или вблизи — через приборы моего скелета, что-то такое и показывала… Мать не смогла подобрать даже эквивалент слова «ложь», и применила собственноизобретенное слово.

Что же, у них нет Политики?! И Политиков?

Плохо. С такими и воевать стыдно — однако надо помнить, что это именно их предки запихнули местное человечество в катакомбы, и «пасут» и «доят»…

— Ложью я называю информацию, которая не соответствует реальным фактам. Причём для меня не имеет значения, происходит ли такое искажение сознательно, или оно… результат самообмана. И у меня есть возможность определить и тот и иной варианты ложных ответов. Так что советую подумать, прежде чем отвечать.

Вытащив из щитка на предплечьи несколько электродов, я подсоединил их присоски к шее, груди, и ладоням трёхпалых рук командира — наш с Матерью вариант Детектора Лжи. Нужен он сейчас Матери так же, как рыбкам самовар, но психологический эффект, несомненно, оказывает. Да и подстраховочка не помешает: как бы ни выглядела разумная раса, чисто рефлекторной реакции собственного организма, вроде потоотделения, повышения темпа работы сердца, и т. п., она проконтролировать не может.

Убедившись, что все лежат и помалкивают, я задал первый вопрос:

— Почему на таком большом корабле вас так мало?

— Это просто. Все остальные уже умерли.

— Отчего же они… умерли, и… сколько вас было вначале?

— Скончались они почти все от старости. Трое — от болезней. А было нас двести семь человек. — при слове «человек» меня аж перекосило, но я постарался сдержаться, и не рычать, скаля зубы. Я и так продемонстрировал свою силу и серьёзность намерений, незачем запугивать зря. Я всё-таки не зверь какой… Ну, во всяком случае, если меня не дразнить. И кормить вовремя.

— И как давно… ваш корабль находится здесь, в этой системе и на этой орбите?

— Сто сорок девять оборотов этой планеты вокруг местного светила. — я — вернее, Мать — прикинула: почти двести земных лет! Ого! Вот это долголетие!

— Разве вас не должны были сменить?

— Должны были. Ещё сто сорок оборотов назад. Но…

— Продолжай.

— Но нам прислали приказ: что бы ни случилось, никуда отсюда не улетать, и оставаться на постоянной орбите.

— Почему пришёл такой приказ?

— Мы не знаем. Разъяснений не поступило. Да и сам Приказ… оборвался на середине. И больше с нашей Родиной (Меня опять передёрнуло! Про «Родину» воспоминания оставались ещё слишком свежи!) связи не было!