– Погано, – отозвался Смарт. – Для вас, не для нее. – И захохотал. Щеки прыгали по обе стороны его физиономии, точно бурдюки с вином.

– Ты что, комический философ, ДеВейн?

– Я…

– Может, ты смотришь в зеркало на себя, а видишь Брэда Питта? Примерно с такой же точностью ты описал эту тетку.

– Я…

– Мой тебе совет – закажи себе бифокальные очки. И белую трость не забудь, для полноты картины.

– Я…

– Вот именно, ты.

* * *

Оказавшись на улице, Майло решил отвлечься от постигшей его неудачи повышенным вниманием к мелочам. Он отдал несколько резких команд, отправляя полицейских восвояси, проверил, не было ли других сообщений касательно местоположения Ри Сайкс, и не удивился, получив отрицательный результат. Затем написал Мо Риду и посоветовал младшему коллеге порвать сегодняшний бланк задержания и скрестить на удачу пальцы – может быть, в другой раз повезет.

– Глядишь, свиньи еще поднимут истребители в небо[41].

Покончив с делами, он стоял и молча наблюдал, как покидают сцену вокруг отеля патрульные машины и грузовик СВАТа. Едва последний черно-белый автомобиль скрылся из виду, вокруг нас откуда ни возьмись начали собираться типичные обитатели Скид-роу. Одного взгляда, брошенного в их сторону Майло, было достаточно, чтобы иные из них убрались туда, откуда пришли, однако вокруг осталось еще достаточно зевак, которые тихо переговаривались между собой. Скоро в толпе послышались смешки.

Майло шагнул к своей машине без опознавательных знаков, махнул мне рукой, и мы забрались в нее. Сидя за рулем, он сказал:

– Олетта Драйзер. Уилинг, Западная Вирджиния, двадцать шесть ноль-ноль три. – Говорил он это не мне, а самому себе. Повторив информацию, как затверженный урок, лейтенант стал проверять ее по базе данных.

В НБДП[42] на фамилию Драйзер ничего не оказалось – никого с такой фамилией не заявляли в розыск ни в Вирджинии, ни по стране в целом, никаких заявлений о пропаже людей или человека.

– Значит, она ничего не натворила, – сказал он с некоторым сожалением. – Хотя мать и ребенок в такой дыре – все равно что ранние христианские мученики в логове льва, как думаешь? Ну, ничего, вот найдем их папочку – и отправим их к нему под крылышко.

«Неужели мудрые люди перевелись совсем?» – подумал я, но сдержался.

– Так что, – продолжал он, вставляя в рот незажженную сигару, – она психопатка, верно?

– Вполне возможно.

– Значит, пора вызывать службу защиты.

– Необязательно, – сказал я.

– Это почему?

– Смотря что они могут предложить.

– Думаешь, она – нормальная мать?

– Если смотреть в целом? Скорее нет, чем да. Но на базовом уровне она вполне справляется.

– В смысле, не морит его голодом?

– Он нормально упитан, внешне вполне здоров, развит по возрасту и явно привязан к матери. Отобрать его у нее сейчас и засунуть наугад в какую-нибудь приемную семейку – значит травмировать обоих, и неизвестно еще, чего из этого выйдет больше – пользы или вреда.

– Даже если мамашка вовсю гонит гусей.

– Даже если так, – сказал я.

– Какой ты толерантный.

– Просто я знаю систему. Поэтому из двух зол всегда выбираю меньшее.

– Но ведь она еще и с характером…

– У нее были причины разозлиться.

Майло нахмурился.

– Значит, я должен сидеть на заднице ровно.

– Давай будем реалистами, – сказал я. – Даже при подтвержденном клиническом диагнозе «шизофрения» ни один суд не отберет у матери ребенка раньше, чем будет доказано, что она представляет для него вполне определенную угрозу. Черт, да в наши дни даже опасных психов не лечат насильно, а то, не ровен час, правительство и их запишет в какие-нибудь преследуемые меньшинства. Единственное, что ты действительно можешь для нее сделать, – это доступно объяснить ей про угарный газ и подыскать подходящую кроватку для младенца, чтобы они не ютились вдвоем на одной койке. А то как бы она его не «заспала».

– При чем тут угарный газ?

Я рассказал ему про печку у них в номере.

– Хотя вообще-то подпереть окно банками у нее ума хватило.

– Ванная, – сказал Майло. – Я туда даже не глянул. Глаз у тебя – алмаз… Так кому же мне звонить со всеми этими благими намерениями, если не все тем же соцработникам?

– Есть в Пасифике одна тетка – инспектор по делам несовершеннолетних. Я с ней работал, она и умная, и обеими ногами на земле стоит. Она знает, к кому с этим обратиться в Центре. Хочешь, я попробую с ней связаться?

– Было бы здорово.

Я позвонил инспектору Монике Гутьеррес домой, в Палмз. Она пообещала мне, что завтра с утра первым делом озадачит свою помощницу, инспектора Кендру Вашингтон, проверкой ситуации, а затем они вместе посмотрят, чем можно помочь Олетте и ее малышу Коди.

– Хотя ты и сам знаешь, Алекс: все, что мы можем ей дать, – это разумный совет. Ну, если, конечно, ситуация не выходит из-под контроля.

– Я и не предлагаю забрать у нее малыша.

– Вот и хорошо, – сказала Моника. – Потому что младенцев у нас и так полно, а вот желающих заботиться о них куда меньше.

Повесив трубку, я вкратце пересказал наш разговор Майло.

– Да, да, я и так все понял, – сказал он и взглянул на окна седьмого этажа отеля «Кинг Уильям».

– Мне жаль, что сегодня у тебя ничего не вышло, – ответил я и открыл пассажирскую дверцу.

– Правда? – отозвался лейтенант и тут же добавил: – Меа кульпа[43], пришла беда, откуда не ждали.

– Не парься, – сказал я, но его извинения, миновав мои мозги, застряли у меня прямо в кишках, и я весь внутренне ощетинился.

Пожелав ему удачи, я направился к своей машине.

* * *

Пока я ехал домой по улицам, свободным от ярости и чада, мои мысли все время крутились вокруг задачки, которую задала нам Олетта Драйзер с ребенком.

Сохранение семьи почти любой ценой давно уже стало главной доктриной социальных служб в этой стране, и причиной тому не только сострадание, но и сокращение бюджетных ассигнований, а также бездушие бюрократической машины, для которой живые дети – это всего лишь цифры, не больше.