Я снова отчаянно забилась – и снова безрезультатно. Мне не нужно было видеть лицо Лу, чтобы понять, что зрачки его наверняка снова расширены. В здравом рассудке он бы вряд ли решился нарушить приказ Слепого Судьи… Но сейчас ждать от него можно было чего угодно.

– Ничего, – пробормотал он каким-то странным, механическим голосом. Мне показалось, что он говорит сам с собой. – Позора в этом нет. Но за публичное унижение должна быть расплата – так ведь?

Он говорил о том, что случилось в Летучей Гавани. О своем унижении, о своем гневе. Меня он даже не видел. Возможно, он собирался отомстить мне за что-то еще – о чем я даже не знала?

Я снова была сама по себе, один на один с опасностью – и только от меня зависело, что будет дальше. Мне стало холодно – хотя в этот раз ледяной поручень смотровой площадки не врезался мне в спину.

Я пожалела, что надела платье. С формой он бы возился дольше. Лу рванул ткань на себя, и швы затрещали. Пуговица неестественно громко покатилась по полу.

Он схватил меня за волосы, и я с ледяной отчетливостью – будто все это происходило не со мной – осознала, что мне придется его убить. Есть ли на столе Судьи нож для разрезания книг? Я точно помнила, должен быть! Или, может быть, мне придется добраться до камина, чтобы ухватить кочергу или горящую головню? Я пока что не знала, как именно, – но Лу не оставлял мне выбора.

А потом…

– Отпусти ее!

Кто-то вцепился Лу в плечо – и не смог оторвать его от меня, но сдвинул в сторону достаточно, чтобы я сумела вывернуться и встать на ноги.

Это был Лестер – Лестер в форме блюстителя, растрепанный и запыхавшийся. Очки лежали у его ног. Одно стекло было разбито – на второе Лу, тоже поднявшийся с пола, наступил ногой. Очки жалобно хрустнули.

– Ой. Прости, Лестер. Я их не заметил.

– Что ты творишь? – Лестер говорил спокойно – даже очень спокойно, учитывая обстоятельства. – Судья сказал не причинять Брине вреда.

– А тебе какое дело? – Как и ожидалось, зрачки у Лу были как у кота в тени. – Ты же отказался от задания. Тебя здесь вообще быть не должно. Вот и шел бы ты отсюда… Пока еще чего-нибудь не сломалось. Очки-то починить можно.

Лестер посмотрел на меня, и в глазах у него я с удивлением увидела упрек.

«Зачем ты пришла? Почему не уехала, когда поняла, что что-то неладно?»

Он отказался от задания, так сказал Лу. Но и не предупредил меня. А может, не успел предупредить?

От Лестера не пахло страхом – только гневом.

– Лучше уйти тебе. – Лестер перевел взгляд с меня на Лу. – Когда Судья узнает, что ты хотел сделать, у тебя будут серьезные проблемы.

– «Когда»? – Лу фыркнул. – Ты что, угрожаешь мне?

– Совсем нет. Если бы я угрожал, я бы сказал «если». – Голос Лестера стал ниже, и сам он вдруг стал как будто взрослее и тверже. – Я старше по званию, Лу. И я видел, что ты… что ты собирался сделать. Это недостойно блюстителя… Недостойно мужчины. Сейчас же уходи. И, возможно, все ограничится понижением в звании. Решать не мне… К сожалению. Но…

– Что вообще ты несешь? – Я увидела, что на лбу у Лу выступили капли пота, а взгляд забегал. – Ты что, серьезно решил затеять все это из-за нее? Пустой? Ты, думаю, не забыл, с какой семьей тебе придется иметь дело, если решишь сыграть в эту игру?

Лестер молчал, и Лу засмеялся:

– Ну и ну. Эфир говорила мне, что ты втрескался в пустую, но я, дурак, не поверил. Не думал, что кто-то всерьез может…

– Заткнись! – На этот раз Лестер утратил самообладание, и Лу засмеялся громче:

– Вот это да. Что ж, прости. Если бы я знал, что для тебя это важно, конечно, не стал бы ее и пальцем трогать. Но мне и в голову не приходило, что кто-то может отнестись к твари как…

Лестер ударил Лу быстрее, чем я успела что-то сделать, – и криво, потому что без очков видел не слишком хорошо. Его кулак только чиркнул Лу по шее, не причинив вреда. А вот Лу бил точно – и сразу же Лестер сложился пополам от боли.

– Не надо! – Я подалась вперед, сама не зная, что собираюсь делать. Мысль о кочерге у камина снова мелькнула в сознании, но алый туман в голове развеялся, и теперь я пришла в ужас от того, что еще недавно у меня могло возникнуть желание кого-то убить… Даже ради собственного спасения.

Лу замахнулся снова, но Лестер увернулся, устоял – и бросился вперед.

– Довольно! – Они оба замерли.

На пороге кабинета стоял Слепой Судья – и он был в ярости.

– Оба вон, – сказал он холодно, и такого тона я прежде от него не слышала. – Живее. И подберите… это. – Он брезгливо кивнул на разбитые очки. – Блюстители.

Лу не пришлось просить дважды, а вот Лестер остался стоять на месте – и смотрел так же прямо.

– Что с ней будет?

Судья приподнял брови:

– Прости?

– Что будет с Бриной? – громче повторил Лестер.

– Это больше не твоя забота.

– Нет, моя. Брина – часть моей команды, и я…

– Брина – шпионка дурака с окраин, возомнившего себя королем преступного мира. Она обманывала нас обоих… Недолго. Гордиться нечем. Но и стыдиться не надо. Брина была зоной моей ответственности… И разбираться с последствиями тоже мне. Ты свободен.

Но даже тогда Лестер не сделал ни шагу.

– Но…

– Не заставляй меня просить дважды, – тихо сказал Судья. – Твоя работа сделана, Твел. Я благодарен тебе за то, что ты проследил за Севвинтоном. Ты был прав. Впредь я не буду питать иллюзий на его счет. Зато ты… можешь рассчитывать на повышение. Не заставляй меня ждать.

Лестер колебался долго – мне кажется, не меньше трех минут, и за каждую из них я была ему благодарна.

Он ничего не сказал мне, выходя из кабинета, – да и что он мог сказать?

Я сама пришла прямиком в ловушку. И мне некого было винить, кроме себя самой.

И все же, провожая его взглядом, я пожалела, что мы не можем попрощаться. И понадеялась, что Лестер не сомневается в том, что от меня Судья ничего не узнает ни о вечере, когда он застал меня в кабинете, ни о том, что тогда он меня не выдал.

В дверях Лестер обернулся – и бросил на меня всего один взгляд; но этого взгляда было довольно, чтобы понять: нет, не сомневается.

И все же он ушел, потому что ничего другого ему не оставалось.

Дверь хлопнула. Мы остались с Судьей вдвоем.

Я ожидала, что он закричит на меня, возможно, даже ударит, но Судья – которого я пока что не отвыкла называть про себя именно так – заговорил спокойно, почти так же, как раньше, когда я была его гостьей. Кем я была теперь? Пленницей? Приговоренной?

– Присаживайся. Я бы предложил чай – но теперь ты вряд ли его примешь, не так ли?