– Я изучила то, что мы нашли в доме Вайса, и есть странности. – Как обычно, Прют говорила без долгих предисловий. Платок в ее руках – перемазанный теперь не только слезами Лабеллии, но еще и чернилами – трепетал, как знамя. – Я разложила на составляющие пыль, которую собрала у него дома. Как ты помнишь, образцы были взяты с мебели, которой он касался даже при нас. Прикроватный столик – люди всегда трогают эти свои прикроватные столики, верно? – Прют потерла нос, морщась, как будто привычки людей несказанно ее раздражали.

– Верно, – на всякий случай согласилась я.

– Так вот. В составе действительно нашлись частички кожи. Они принадлежат мужчине и женщине. Очевидно, старику и той домоправительнице – или кто она там, – которая нас встретила. На мешочке тоже обнаружились частицы кожи – помимо той, из которой он сделан, само собой, и которая принадлежала корове домашней…

– Бедная корова домашняя.

– …Так вот. Частицы кожи не совпали, но потом случилось удивительное совпа…

– Постой. Как не совпали? Что ты имеешь в виду?

Прют тяжело вздохнула, и мне, как всегда, стало стыдно, что я соображаю не так быстро, как ей хотелось бы.

– Я имею в виду, Лекки, что ни экономка, ни старик не трогали этот мешок. Ни его, ни артефакты в нем.

– Как? – Теперь я и сама злилась на собственное тупоумие. – Как это может быть? Ты же сказала, что частицы кожи…

– Вот именно. Кто-то его трогал. Кто-то, кроме старика, экономки, Сороки или меня. В этом-то и дело. – Прют стремительно заскользила по комнате туда-сюда, как она делала всегда, когда требовалось подстегнуть мысли. – Если бы частиц не было вовсе, я бы решила, что его положили туда слишком давно, и все тут. Но его положили туда не так давно. И это был кто-то третий. Кто-то, кого мы в доме не видели.

– Ты сказала про удивительное совпадение, – напомнила я. – Что за совпадение?

Прют протянула мне платок. Почему-то в ее взгляде мне почудилось сочувствие.

– Вот оно. Удивительное совпадение. Платок попал в реагенты – само по себе не странно, в этом-то бардаке… Я думала его выкинуть, потому что отстирать бы вряд ли вышло… А потом увидела, что следов кожи на нем многовато. Положила его под стекло – хотела посмотреть, как будут вести себя твои образцы… Все же ты пустая, и, сама понимаешь… Мне было интересно. И… И, в общем, часть состава совпала с тем, что я нашла на артефактах.

– Не понимаю, – медленно сказала я. – Я ведь их не трогала. Ведь так? Я точно помню, что не трогала.

– Да. Я тоже не помню, чтобы ты их трогала.

Некоторое время мы обе молчали.

– Что все это значит? Что ты хочешь сказать? – наконец выдавила я, упорно глядя на проклятый платок – но не на Прют.

– Я хочу сказать, что на платке, кроме твоих, очевидно, могли оказаться образцы кожи Лабеллии Севвинтон и Слепого Судьи. Я могу ошибиться, но сказала бы, что частицы кожи принадлежат мужчине. Но даже если нет – поверить в то, что у Севвинтон есть надмагический тайник в доме ветерана войны, мне сложно… Хотя это, конечно, было бы потрясающее открытие.

– Зачем ты вообще взялась за этот платок? – прошептала я, еще не понимая головой, но уже чувствуя: мы коснулись конца нити, которую не удастся теперь забыть… И которую, быть может, мне вовсе не хотелось распутывать.

– Мама сказала бы, что это судьба, – сказала Прют, презрительно скривив бровь. – И в самом деле. Судья дал тебе платок. Ты не потеряла его. Он не попал в стирку…

– В этом как раз удивительного мало.

– …Севвинтон тоже не постирала его – и потрудилась вернуть. И, наконец, на него попал реагент. И вот теперь мы знаем.

– Что – знаем? Ну, что?

Я вспомнила, как Судья улыбался мне, как привечал в любое время, как угощал завтраками и ужинами, обещал помогать и защищать, что бы ни случилось. Голова у меня шла кругом.

– Брось, Лекки. Хотя бы в отсутствие Сороки не пытайся отрицать очевидное, ладно? Судья был в доме Вайса. В подвале Вайса. Он хранит там надмагические артефакты. След достаточно свежий. Значит, он бывает там время от времени.

– Но, может…

– Мой грант, Лекки, – беспощадно добавила Прют, и глаза ее сверкнули. – Пойми ты! Если бы я получила его, лекарство, может, уже было бы найдено! То самое лекарство, которое могло бы помочь тебе. Которое могло бы спасти Крисса! Мы с Сорокой тебя жалели и не говорили об этом прямо, но мы оба уверены – слышишь, уверены, – что это Судья позаботился о том, чтобы грант получила Севвинтон, а не я.

Платок. Проклятый платок. Тайник за шкафами. Следы надмагии. Грант, выданный Прют – придавленный пресс-папье… Похороненный под ним.

Исследования крови Прют. Исследования крови Лабеллии.

Тайны пустых – против тайн родства.

Старик, испещренный шрамами, лишившийся – или лишенный – рассудка.

«Слепой Судья появился после войны, как будто из ниоткуда, и за пару лет стал близок к правителю».

Вайс баловался надмагией, и об этом знали.

Портрет девочки на стене. Маленькой кудрявой девочки со светло-голубыми глазами.

«Откуда ты? Где тебя нашли? Возможно, если я буду знать, сумею тебе помочь».

Преследование надмагов. Глаза женщины в красном – и глаза Малли Бликвуд.

«Пик Кошки – сильное место с сильной надмагией. Песни земли здесь слышны громко, и все они принадлежат мне».

Звезды, говорившие со мной.

Песни земли.

Бирентия, земля, из которой уже скоро уйдут все надмаги. Артефакты. Тайники. Блюстители…

– Лекки? – Прют осторожно встряхнула меня. Вид у нее был встревоженный. – Ты в порядке? Ау?

– Прости. – Я с трудом поднялась с постели. Мир утратил прежнюю устойчивость. Больше ни в чем нельзя было быть уверенной – но теперь я знала, знала. Частицы мозаики еще не сложились в единое целое – но я чувствовала, что это случится за то время, пока я дойду до особняка.

– Мне нужно идти.

Прют смотрела внимательно и спокойно – но я видела, что ее колени подрагивают.

– Я пойду с тобой.

– Нет. Я должна разобраться во всем сама. К тому же… меня он, наверное, не тронет. Нельзя, чтобы он понял, что ты многое знаешь. – Я помассировала виски. – Возьми Сороку и езжайте к Мафальде.

– Что?

– Так будет безопаснее. Я приеду к вам… после. А если нет, вы просто…

– Лекки! – Прют поднялась, и стул с грохотом упал. Она не обратила внимания. – Во-первых, что ты несешь? Я не могу никуда уехать. Здесь все, что мне важно. Уехать… к маме? С Сорокой? Как ты это себе представляешь? Во-вторых… С чего ты взяла, что он тебе ничего не сделает? И что я разрешу тебе идти одной?

– Ты же понимаешь, правда? – Прют отвернулась, не желая мне отвечать. – Понимаешь. Все это слишком серьезно. Даже у Птиц вы не в безопасности. Пожалуйста. Я хочу убедиться, что вам обоим ничего не грозит. Со мной все будет хорошо. Я нужна ему. Зачем-то нужна. Он ведь не просто так держит меня поблизости, не просто так всем показывает… Ты и сама об этом говорила. Как он объяснит мое исчезновение всем тем, кому рассказывал о своей любви к пустым? Это ведь сразу заметят.