в грязи, одежда на нём свисает, как тряпки, на ней множество выжженных дыр и разодранных мест. Тэй бежит по лесу, но деревья не кончаются. Он словно не двигается с места, находясь в сплошной комнате иллюзий. Нога застревает меж веток, и мальчик падает на землю, пачкаясь в грязи. Он плачет горькими слезами и всхлипывает, ощущая, как воздуха не хватает. Кто-то тянет к нему раскрытую ладонь.

– Тише, – кто-то лепечет с особой нежностью. – Всё хорошо, я рядом.

Тэй поднимает заплаканные глаза наверх и видит перед собой мужчину в белом костюме. Странно, но он чем-то напоминает ангела из мифов.

– Где мой дом и семья? – шепчет мальчик, вытирая грязными руками глаза.

– Ты сильно испачкался, – не отвечает на его вопросы мужчина, словно избегает их. – Всё слишком запутанно, я объясню тебе немного всё позже.

– Кто вы? – вновь спрашивает Тэй, надеясь на ответ.

– Я твой друг. Я помогу тебе, – он помогает встать Тэю на ноги, затем протирает платочком его щёки от грязи и слёз. – Меня зовут Ашиль, а как тебя?

– Я, – говорит с запинкой. – Тэй.

– Твоя семья очень далеко отсюда. Они не бросили тебя, просто нужно немного подождать. Всё будет хорошо, Тэй. Не плачь больше, хорошо?

Тэй неуверенно кивает.

– Нам нужно уходить.

Ашиль подхватывает мальчика за руку, затем треплет по макушке волос. Он осторожно ступает по веткам, провожая за собой четырнадцатилетнего мальчика, и ведёт того к вороному жеребцу с серебристой гривой.

Ашиль дал ему дом, уют и тепло. Он был для него родителем и наставником, и лишь затем лучшим другом. Ашиль был ангелом для Тэя и того мальчика.

По его щеке медленно стекает слеза, и он сжимает веки. Ему трудно принять гибель того, кто его вырастил. Он не верит в то, что перед ним рассыпался прах Ашиля, он не верит в то, что всему виной он сам.

Тэй старается как-то облегчённо выдохнуть, глотая подступившую кровь к горлу, и ждёт выстрел в голову от Аделаиды. Однако не дожидается его. Она стреляет в землю и опускает арбалет.

– Когда-то я присягнула Кристиану и короне, – говорит она, не смея поднять глаз на Тэя. – Сейчас я присягаю тебе, Тэй.

Аделаида склоняет голову, прикладывает кулак к сердцу и встаёт перед ним на одно колено. Тэй слегка отшатывается в сторону. Сильвер спускается с коня и присягает Тэю так же, как и Аделаида. Следом за ними весь народ и все освободившиеся ангелы, жнецы и ранее подчинённые Дункана присягают ему, склоняя свои головы. Тэй нервно сглатывает и часто моргает, ощущая, давление в груди. Его переполняет удивление.

– Ты избавил всё Царство Духов от угрозы, нависающей над ним многие столетия. Ты убил Дункана – убийцу и монстра, – продолжает говорить Аделаида, прикрыв глаза. – Ты наш истинный король. Ты наше истинное Божество. Лишь тебе решать, что делать со всеми силами, данными тебе от Дункана.

В его катане находится сила, равная могуществу Богов. Тэй опускает взгляд на светящуюся рукоятку и крепче сжимает её. Поднимает своё оружие над головой и с силой сжимает лезвие в ладонях, разрезая их до костей. По его кистям стекают чёрные сгустки крови, она капает на его лицо и одежду. Сейчас он чем-то напоминает того Тэя с запретной картины в его доме. Он весь в крови, а его глаза разных цветов.

Безумная боль глушит разум окончательно, он вопит от сильнейших мучений и шатается из стороны в сторону. С глаз уходит чёрная кровь. Голубые зрачки ярко светятся под темнотой грозовых туч, и катана разлетается на мельчайшие осколки. Тэй падает на раскисшую землю не в силах устоять.

Всё могущество, когда-либо забранное у ангелов, жнецов и других существ, обладающих магией, возвращается к истинным хозяевам. Он отказывается от власти Божества, предпочитая для себя свою ангельскую силу, коя у него была раньше.

Тэй выдыхает пар из своего рта. Тучи над головой быстро рассеиваются, озаряя тёмное ночное небо. Впервые за несколько столетий полная луна ярко освещает долину белоснежным магическим светом. Всё возвращается на круги своя. На огромном поле под таинственным светом, как в ту ночь рядом с Амели, распускаются яркие голубые цветы. Их лепестки светятся, отдаваясь луне, и они расцветают по всему полю. Иссохшие деревья покрываются белоснежными листьями, похожими на звёзды, в лесах появляются первые волшебные звери.

Мечи и броня воинов за долгое время начинает светиться от света луны. Где-то там, вдали на окраине холста неба, виднеются мириады звёзд. Твари, оставленные Дунканом, рассыпаются прахом, а демоны возвращаются в Ад, откуда пришли. Все леса расчищаются от злобных духов и существ, теперь они будут жить там, где им всегда было место – в местах, далёких отсюда.

Царство Духов постепенно вернётся в ту сказку, в которой жители существовали на протяжении многих тысячелетий.

Тэй рассматривает луну над своей головой, затем болезненно хрипит, вжимая ладонь в грудь, чтобы остановить кровь. Он недолго смотрит на звёзды, на ночную гладь и практически забывает об ужасающей боли внутри. Его глаза постепенно закрываются, и вот уже он не может ни о чём думать. Он откидывает голову на землю, засыпая вечным сном.

По его щеке стекает крохотная слеза.

Глава 22

Амели

Беспросветная тьма режет глаза, а вдали слышится звук кардиографа. Собственный пульс отдаётся в висках, это пиканье туманит голову. Ощущение головокружения заставляет раскрыть веки. Над моей головой белый потолок. Веки невыносимо тяжёлые, трудно перевернуться или пошевелиться. Продолжаю мазать глазами по всей комнате. Что-либо разглядеть при тусклом освещении даётся с трудом. Рядом со мной капельница, кардиограф с зелёной полосой пульса и параметрами давления и свежие фрукты на тумбе. Больничная палата. В голове пусто, не могу вспомнить предыдущие дни. Как я сюда попала и что произошло? Мои вопросы остаются без ответа.

Тело не слушается, хочу приподняться, но не получается. Продолжаю щуриться во тьму и замечаю в углу небольшой силуэт человека в кресле. Кажется, он спит. Нужно разбудить его, подать какие-либо сигналы, но не могу издать звуков. Я парализована целиком и полностью.

Дверь с небольшим скрипом открывается, впуская мягкий свет в комнату. Кто-то пришёл. Медсестра везёт мешочки для капельниц и подходит ближе ко мне. Я пытаюсь подать ей знаки, но она не замечает и меняет старый мешочек по привычке. Из всех стараний и усилий получается пошевелить лишь кончиком указательного пальца.

Мой взгляд и взгляд женщины в больничной одежде сталкиваются, и она мрачнеет. Медсестра подбегает к силуэту на том кресле и тихонько трясёт,