Но третье плавание адмирала продолжало откладываться. Большую часть лета 1497 года он провел в Ла-Мехорада, любимом иеронимитском монастыре католических королей близ Медина-дель-Кампо. Фердинанд и Избелла также находились там{681}. Можно представить, что иногда они встречались на широком монастырском подворье. Колумб написал краткое резюме в поддержку намерений своих государей опротестовать Тордесильясский договор. Этот документ рассказывает о том, как он «отправился на вышеуказанные острова и континент Индии»{682} и как его вынудили идти в Лисабон в конце его [первого] плавания. Затем король Португалии, узнав о его плавании, послал собственный флот в эти же страны, воспользовавшись помощью португальских моряков, ходивших с адмиралом, но безуспешно{683}. Похоже, что португальский флот так и не достиг Карибских островов.

Адмирал также написал интересную сводку событий, приведших к Тордесильясскому договору. Он указывал, что раз Земля круглая, то есть сомнения относительно результатов раздела мира на востоке. Где на Дальнем Востоке (который тогда так не назывался) будет лежать линия, разделяющая испанскую и португальскую зону интересов?{684} Этот вопрос надо было решить как можно быстрее.

Случилось так, что тем летом испанское владычество распространилось в новую сторону: не в «Индиях», но в Африке, поскольку в 1497 году Педро де Эстопиньян, капитан из приближенных герцога Медина Сидония, осадил и захватил североафриканский порт Мелилья, находившийся недалеко от Тафилата, центра золотой торговли между побережьем и Сахарой{685}. Кроме того, монархи были заняты созданием новой валюты и координацией монетарной ситуации в Кастилии, которая со времени правления Энрике IV пребывала в беспорядке{686}.

Зимой 1497/98 года Колумб находился в Севилье, явно надеясь вскоре отплыть в Индии. Его сын Фернандо позднее писал, что все эти проволочки были делом рук Фонсеки, который надеялся помешать гордому и непредсказуемому адмиралу вернуться на Эспаньолу{687}. Корабли, выделенные для него, даже успел использовать Педро де Эстопиньян. Позднее адмирал скажет, что он предпринял свое третье плавание, чтобы доставить королеве хоть какое-то облегчение после смерти инфанта{688}.

В то время он стал встречаться со многими друзьями-итальянцами – фраем Гаспаром Горрисио, картезианцем из Новары, затем перешедшим в монастырь Лас-Куэвас прямо рядом с Севильей. В ту зиму Колумб впервые записал свои мысли насчет размеров Земли: он считал, что окружность ее составляет 4000 миль, «как подтверждает» Жозе Визинью, португальский космограф. (В действительности она составляет 25 000 миль по экватору{689}.) Колумб по-прежнему был намерен доказать, что достиг Азии, снова и снова напоминая утверждение Пьера д’Айи в «Ymago Mundi» (которую он приписывал Аристотелю), что «между западной оконечностью Испании и восточной оконечностью Индии море узко и проходимо за малое число дней{690}. Это должно было подтвердить его правоту.

Но отплытие продолжало откладываться: в январе 1498 года его друг Педро Фернандес Коронель, который был констеблем (старшим альгвасилом) во время второго плавания, отправился на Эспаньолу с двумя кораблями с припасами. Одним из кораблей была «Вакуина», «половина которой принадлежала вашим высочествам и половина – вдове из Палоса»{691}. Все понимали, что эта флотилия была авангардом самого Колумба. Но адмирал все медлил, еще не найдя требуемой поддержки, к тому же ему надо было уладить личные проблемы: так, в феврале он добился майората (mayorazgo) для своих владений. Видимо, это был знак продолжающейся благосклонности королей{692}. Его титулы сначала переходили к его сыну Диего, а если у того не будет наследников – к Фернандо. Его братья Бартоломео и Диего были следующими наследниками.

В одном документе Колумб тепло отзывался о Генуе как о «благородном и могучем морском городе»{693}. Он также сравнивал себя с адмиралом Кастилии{694}. Он вспоминал, что «Святая Троица вселила мне в душу эту мысль, которая позже стала полной уверенностью в том, что я смогу доплыть из Испании до Индий, пересекши океан в направлении на запад». Он утверждал, что пожертвовал 25 % добычи из Нового Света (корона никогда не требовала больше десятой части от своей королевской пятины). Колумб также говорил о своей доле в Индиях в размере ста лиг к западу от Островов Зеленого Мыса – словно никогда не слышал о разделе по Тордесильясскому договору{695}.

29 апреля 1498 года Колумб, наконец, смог написать сыну Диего, закончив его такими словами: «Твой отец любит тебя словно себя самого»{696}. 12 мая, спустившись по реке Гвадалквивир с пятью кораблями и уже будучи в Санлукар-де-Баррамеда, он написал своему новому доверенному человеку, фраю Гаспару Горрисио, что уже погрузил на борт свой груз, но что столько людей хотят отправиться с ним, что ему потребуется еще один корабль, из-за чего ему снова придется задержаться{697}. 28 мая адмирал снова пишет Горрисио, говоря, что он купил еще один корабль в Палосе, но все равно еще не может отплыть, поскольку в открытом море пиратствуют французы, и они уже захватили корабль с зерном, предназначенным для Индий{698}.