Она вглядывалась в его глаза, ища в них понимание.

- Я ждал тебя долгие годы, потерплю еще несколько дней. Не стоит и говорить об этом.

Эльфейм обняла его.

- Я постараюсь приходить каждую ночь. Ты будешь здесь, правда?

- Всегда, сердце мое, - проговорил он, уткнувшись в ее волосы. - Всегда.

Эльфейм нехотя отпустила его руки. Не оглядываясь, она скрылась в туннеле, но чувствовала, что он там, позади, смотрит, как она уходит. Факел негромко шипел и бросал слабый свет, отражая печаль, царящую на ее лице. Она устало вернулась в купальню и закрыла потайную дверь. Избранная завернулась в толстое одеяло, но продолжала чувствовать запах мужа, оставшийся на ее коже как мимолетная нежность.

Прежде чем ее окутал сон, Эльфейм от всего сердца помолилась своей Богине.

«Пожалуйста, Эпона, помоги им увидеть в нем человека, а не демона».

«Совершенно естественно, что я хочу наведаться к своей необычной новой пациентке в столь ранний час. Что из того, что предрассветные сумерки едва начали рассеиваться, а ночной туман до сих пор нависает над замком, подобно серому покрывалу. Волчонок мал, но уже успел пережить ужасные испытания. И вообще, нельзя оставлять такое крошечное существо наедине с Кухулином. Разве воин сможет позаботиться о хрупком и нежном создании? Я волновалась за детеныша. Мой сон был столь беспокойным именно поэтому, а вовсе не потому, что из головы не выходил Кухулин», - решительно сказала себе Бренна.

В его шатре было тихо, но она видела пляшущие тени, которые отбрасывала на матерчатую стену зажженная свеча.

- Кухулин? - нерешительно окликнула парня Бренна, придерживая рукой полог шатра.

Молчание.

- Эй, Кухулин, - позвала она громче.

Ей показалось, что она услышала негромкий ответ. Она отодвинула полог и скользнула в шатер.

Бренна старалась двигаться бесшумно. На узкой кровати кто-то пошевелился, и знахарка посмотрела в ту сторону. Кухулин лежал на спине и крепко спал, прикрытый одеялом, небрежно брошенным на ноги. Ворот рубашки был распахнут, и свеча освещала темно-рыжие волосы, которые посверкивали на груди. Бренна смотрела на них, не отрывая глаз, но тут же пристыдила себя за ребяческое поведение. Она много раз видела обнаженную мужскую грудь, хотя, конечно, ни один из тех мужчин не был Кухулином. Никто не смотрел на нее как он, показывая всем, что его интересует изуродованная знахарка, а не красивая, обольстительная кухарка. При этом воспоминании по животу Бренны разлилось сладкое тепло.

Какое- то движение привлекло ее внимание. Волчонок тоненько заскулил. Он был обернут вокруг шеи воина, напоминая замызганный шарф. Одна рука Кухулина свисала с кровати, а другая придерживала детеныша.

При этом зрелище Бренна тщетно попыталась сдержать улыбку.

Она на цыпочках подошла к столу, нахмурилась и оглядела беспорядок. Марля валялась скомканной, пропитанной молоком грудой. Она подняла какую-то одежду, с подозрением обнюхала ее и поморщилась от запаха мочи.

«Надо принести сюда ведро и тряпку. Как одному мужчине и одному волчонку удалось создать такой беспорядок? - Бренна уперлась руками о бедра, покачала головой. - Молоко закончилось потому, что его выпил волчонок, или же оно просто разлилось по всему шатру? - Она взглянула на спящего юношу и поправила собственную мысль: - По всему шатру и по его одежде. - Волчонок шевельнулся, и Бренна вздохнула. - Надо принести еще молока из кухни, кувшин со свежей водой и чистые полотенца. Детеныш вскоре разбудит своего опекуна. Зверушка жива, стало быть, захочет есть, - улыбнулась знахарка. - Опекун, несомненно, тоже проголодается. - Она собрала часть грязной одежды. - Если я принесу ему поесть, то в этом не будет ничего особенного. Все равно что накормить волчонка. Одна из обязанностей знахарки клана. Совершенно логично, что мне важно здоровье брата предводительницы».

Против собственного желания ее взгляд скользнул на кровать.

Ку не спал, смотрел на нее с озорной улыбкой.

- Доброе утро, - шепнул он.

Она нервно вытерла руки о передник и подошла к нему, стараясь не обращать внимания на трогательный сонный вид парня, мятую расстегнутую рубашку, необыкновенные бирюзовые глаза, на то, как от его улыбки кружится голова и подкашиваются ноги.

- Доброе. Поскольку ты проснулся, я могу осмотреть волчонка и…

Он ухватил ее за запястье, и слова застряли у нее в горле.

- Пусть Фанд поспит, - негромко сказал Ку.

Бренна понизила голос, чтобы говорить как он.

- Ты назвал ее Фанд?

Словно в ответ, волчонок обнюхал шею Ку и заворчал, прежде чем снова уснуть.

- Да, она ведь была волшебницей, женой моего легендарного тезки. - Его глаза заискрились. - Я думаю, после интимной ночи, которую мы провели вместе, это имя подходит ей больше всего.

Бренна не удержалась от улыбки. Его пальцы поглаживали руку девушки, пока он продолжал удерживать ее.

- Ты мне снилась, - проговорил Кухулин.

- Перестань…

Он продолжал, не обращая внимания на ее попытки заговорить:

- Мы стали стариками. Твои волосы совсем поседели, а я был сгорбленный и хромой. - Он усмехнулся. - В старости ты будешь красивее меня. Но это неважно. Нас окружали наши дети и внуки. Вокруг них играли и прыгали волчата, великое множество. - Он приглушенно засмеялся, когда Фанд зарычала. - Ревнивая девочка, - шепнул он и подмигнул Бренне.

- Кухулин, прошу, перестань играть со…

На сей раз, когда он прервал ее, его глаза засверкали, и вся шутливость сбежала с выразительного лица.

- Не говори, что я играю с тобой!

Он отпустил ее руку, осторожно снял с груди спящего детеныша, положил на подушку, еще теплую от его тела, поднялся, снова взял Бренну за руку и вытащил из шатра.

Туманное утро было темным и тихим.

Кухулин заговорил едва слышно, чтобы не разбудить рабочих, которые продолжали спать в палатках, стоявших вокруг.

- Почему ты считаешь меня совершенно бесчестным человеком, который может использовать девушку в качестве игрушки? Что я такого сделал?

- Той ночью. Танец… - пробормотала она.

- Я уже извинился за это, - сказал он сквозь стиснутые зубы. - Я повел себя глупо и нетактично, но это было досадное исключение. Я воин, репутация которого известна по всей Партолоне. Когда и кем было сказало, что я бесчестен?

- Никем и никогда, - поспешно ответила она. - Твоя честь ни разу не подвергалась сомнению.

- Да неужели? - яростно выпалил Кухулин и взмахнул руками. - Ты говоришь, что я играю твоими чувствами, использую тебя, делаю вид, что хочу тебя. Это значит, что моя честь не подвергается сомнению? - Он с трудом взял себя в руки. - Я не хотел кричать, оттолкнуть тебя от себя. Во имя Богини! Тебе кажется, что я потерял способность к разумной беседе или мыслям. - Он положил руки на ее плечи и сжал их, крепко удерживая ее перед собой. - Бренна, я хочу стать твоим возлюбленным. Официально. Если ты скажешь, как связаться с твоим отцом, то я, как и полагается, попрошу у него разрешения на это.