Дети Рокфеллера, становясь постарше, были очарованы дедушкой Рокфеллером, которого они считали яркой деревенской реликвией из прошлого семьи. Не подозревая о его темной стороне, они любили его грубоватые сельские привычки, энергичное пиликанье на скрипке и непристойный юмор. Шутовство Билла, должно быть, ослабляло сдержанное напряжение пуританского дома. Младший, который находил его «веселым и нескучным», сказал: «Дедушка Рокфеллер был наиболее симпатичным человеком… Вся семья любила его. Он был очень занятный, приходил и уходил, когда придется»35. Во многом с внуками он поступал, как когда-то со своими детьми, Билл вручил внукам ружья и учил стрелять, прицепив мишень к дереву вдалеке и потчуя рассказами об охоте на диких уток. Бойкая Эдит нравилась ему больше всех, и, когда она попадала в цель, он пускался в пляс (почти как Джон) и орал: «Готов поспорить, она попадает восемь раз из десяти!»36 Проходило нескольких таких бурных дней, и дедушка неожиданно исчезал, и никто не имел представления, куда он направился.

Поведение отца возмущало Джона, он никогда отцу не писал, но не настраивал детей против него и вел себя учтиво в его присутствии, хотя и отчужденно. С посторонними и прессой он говорил об отце не иначе как о прекрасном уважаемом человеке. Появления Билла вызывали противоречивые чувства и в Элизе. Когда в 1885 году он приехал в Форест-Хилл, она поначалу отказывалась видеть его, говоря, что у нее покалывает в боку, но потом согласилась провести в его обществе день. К тому моменту она была определенно рада, что избавилась от мужа.

Во многих отношениях жизнь Билла как Дока Левингстона напоминала их прежнюю жизнь с Элизой. Зимы он проводил с Маргарет во Фрипорте, штат Иллинойс, затем отправлялся в странствия до конца года, оставляя ее одну. Индивидуалист, отвергающий общепринятые взгляды, он чувствовал этот американский дух свободной жизни на границах цивилизации и уходил все дальше и дальше в глушь. Ему, как мошеннику, приходилось отрабатывать хитрости на сельских простаках и прочих доверчивых людях и держаться подальше от скептичных городских пижонов. То ли легковеры стали встречаться реже, то ли шерифы стали бдительнее, но теперь Биллу приходилось пересекать целые штаты, чтобы продать товар.

В своей инкарнации доктора Левингстона Биллу приходилось не просто терпеть молчаливое негодование Джона, но и отказываться от любых претензий на его деньги. Мог ли бог изобрести более мучительную кару за его грехи? Глядя на кружащее голову богатство сына, он, должно быть, иногда размышлял, не сбросить ли камуфляж и не вернуть ли личность Рокфеллера. Тем не менее такой вариант не рассматривался, так как Билл не мог это сделать, не шокируя Маргарет и не выдав постыдного двоеженства. Поэтому отец главного лица нефтяной промышленности продолжал заниматься мелкими аферами на дороге под вымышленным именем.

* * *

Сестры Рокфеллера не играли значительной роли в его взрослой жизни. Его любимая сестра, Люси, милая и тихая, была, вероятно, самой гармоничной из детей, но она хронически болела и умерла в 1878 году сорока лет – скорее всего именно это событие спровоцировало ухудшение здоровья Элизы. Муж Люси, Пирсон Бриггс, почти пятнадцать лет работал торговым агентом «Стандард Ойл, Огайо». Дети Джона очень любили этого доброжелательного веселого человека. После смерти Люси Бриггс женился еще раз на женщине из богатой кливлендской семьи, а его любящая музыку дочь Флоренс много времени проводила в Форест-Хилл под присмотром Джона и Сетти.

Младшая сестра, Мэри Энн, вышла замуж за добряка Уильяма Радда, президента «Чандлер энд Радд», кливлендского продуктового предприятия, и у них родилось два сына и две дочери. Тихая и замкнутая Мэри Энн превратилась практически в отшельницу. Она всегда надевала похоронно-черные одежды, скрывавшие деформацию тела – некоторые думали, что у нее горб, – а в своем доме на Юклид-авеню она установила собственные светские правила. Например, посетителям следовало приходить пунктуально и оставаться очень ненадолго. Несмотря на богатство мужа, Мэри Энн настаивала на ненормальной бережливости и вела себя так, как будто у них вечно не хватало денег. Став нездоровой карикатурой на протестантское отношение к труду, она скребла крыльцо своего строгого белого дома, сама выполняла домашнюю работу и отказывалась от слуг. Она никогда не ходила в церковь и редко посещала Джона и Сетти, хотя те жили неподалеку. Уильям Радд, полная противоположность своей затворницы-жены, часто наведывался в Форест-Хилл, где нашел убежище от скорбной атмосферы дома. Джон очень любил Радда, тот постоянно острил и шутил, а его карманы всегда оттопыривались от орехов и конфет для детей. Однажды он притащил в Форест-Хилл мешок старой грязной картошки; дети Рокфеллеров недоумевали, пока не нашли по золотой монетке, мастерски запрятанной в каждую картофелину.

Из трех братьев Джон больше всех походил на Элизу, а Уильям сочетал качества обоих родителей. Фрэнк же подражал самодовольной манере Билла. Он был заядлым охотником и шумным рассказчиком, любил пить, курил сигары, отпускал громогласные шутки и панибратствовал в кливлендских клубах. И все же на поверхность все больше выходили неприятные стороны Фрэнка: вспыльчивый и крайне подозрительный, он постоянно конфликтовал с Джоном. Один из друзей Фрэнка сказал: «Никогда не видел, чтобы двое мужчин из одной семьи были так непохожи»37. Хотя у братьев были периоды примирения, их взаимная неприязнь вскоре перешла в ненависть, разделившую семью, и Уильям встал на сторону Джона, а Большой Билл на сторону Фрэнка. Фрэнк любил Уильяма – тот часто пытался примирить братьев, – но считал, что Уильям всецело в руках Джона, и его выводило из себя, что тот не восстал открыто против лидерства Джона.

Вернувшись с ранением из армии Союза, Фрэнк посещал школу коммерции и, как Джон и Уильям, получил работу бухгалтера в маленьком комиссионном доме. Но в отличие от братьев, предвосхищая будущие события, он не процветал. В 1870 году Фрэнк женился на высокой красивой Хелен И. Скофилд, а затем, пытаясь сравняться с братьями, вошел в нефтепереработку конкурентом «Стандард Ойл». Скофилды были довольно старой кливлендской семьей, а отец Хелен, Уильям Скофилд, являлся компаньоном «Александер, Скофилд энд Ко», одного из крупнейших предприятий по очистке нефти, которое Джон поглотил в «кливлендскую бойню» 1872 года. То, что Фрэнк женился на дочери одного из главных конкурентов, Джон мог интерпретировать только как провокацию.

В 1876 году антипатия между братьями вылилась в открытый конфликт, когда Фрэнк дал показания перед комитетом Конгресса, ведущим расследование по «Саут импрувмент компани» и обвинил Джона в применении силовой тактики при покупке «Александер, Скофилд и Ко». Почувствовав ненасытную жадность прессы до провокационных заявлений о брате, Фрэнк взбудоражил репортеров сообщением о предупреждении со стороны Джона: «У нас есть соглашение с железными дорогами. Мы выкупим всех перегонщиков в Кливленде. Мы позволим каждому вступить. Мы дадим вам возможность. Те, кто откажется, будет раздавлен. Если вы не продадите нам свое предприятие, оно обесценится»38. Фрэнк заявлял, что история «Александер, Скофилд» не уникальна. «В Кливленде около двадцати человек продали из страха, почти любой из них расскажет вам это»39. Когда Джону напомнили об обвинении много лет спустя, он грустно покачал головой и простонал: «Бедный Фрэнк!»40 Действительно, после этих публичных выпадов Фрэнк приходил к Джону и без конца извинялся: «Джон, ты простишь меня? Я был ослом»41. Возможно, одна из причин подобного раскаяния в том, что Фрэнк был хронически в долгу перед братом.