Четыре специалиста забрались в отсек со своей огромной антенной слежения. Мы начали летать вдоль долин, следуя указаниям отряда. Один из специалистов хлопнул другого по плечу и сообщил по внутренней связи:

– Так, поворачиваем на курс один-восемь-ноль. Попался, мелкий засранец.

Пехота выдвинулась вперед и окружила засеченное место. Они обнаружили горящие костры, беспорядочно раскиданную утварь и еду, но не застали ни радио, ни вьетконговцев, ни генерала.

– Ладно, возвращаемся на курс два-семь-ноль, – приказал командир отряда радиоразведки.

Гэри управлял, поэтому я повернулся назад, чтобы понаблюдать за специалистами.

Они выглядели взбешенными.

– В чем дело? – спросил я.

– Гуковский генерал вышел на связь и ржет над нами.

Они раскачивали крестообразную антенну туда-сюда. Мы несколько раз меняли курс, прежде чем снова смогли засечь местоположение генерала. Мы полетели на дозаправку, а пехотинцы выдвинулись к точке.

Когда мы поднялись в воздух, стало известно, что на обнаруженном месте снова были лишь признаки бегства. Специалисты изумленно трясли головами. Один из них поделился со мной:

– Охренеть можно. Гук бегает, как лиса.

Нам пришлось еще два часа метаться по долинам, прежде чем генерал снова позволил себя вычислить. Какого черта он вообще творит? Очередной отряд пехоты двинулся в путь – снова пустой лагерь, покинутый в спешке. На закате операцию прервали и перенесли на утро.

Генерал играл с нами еще два дня, пока операция не перестала иметь значение. Стрелковая рота Кавалерии взяла в плен полковника Армии Северного Вьетнама. Он раскололся и выдал местоположение базы, которую генерал пытался спрятать. Точка под названием Железный Треугольник находилась в противоположном направлении. Все это время генерал уводил нас подальше от гнездышка. Он никогда больше не выходил на связь. Железный Треугольник захватили после двух дней свирепых сражений. Все думали, что это положит конец делам чарли в долине Бонг Сон. Однако бои продолжились.

Вскоре после этих событий мы с Гэри услышали сообщение, которое наш старый знакомый читал нараспев: «СосиСолдатСосиСолдат…» Все равно что сорняки полоть.

Кайзер уставился вперед, опустив плечи. Его можно было принять за квотербека проигрывающей команды, но он был всего лишь уставшим пилотом вертолета.

Я курил «Пэлл Мэлл», прислонившись к двери, чтобы дать передышку ноющей спине. Мы летали на высадки более восьми часов подряд без перерывов, а теперь направлялись обратно к полигону.

– Желтый-два, Пастор-шесть.

– Принял, Пастор-шесть. Слушаю.

– Принял. Берите курс на два-шесть-девять и заберите раненых.

– Принял, – ответил я.

Кайзер покачал головой, пока я выходил на связь с ворчунами.

– Желтый-два, Росомаха один-шесть. Мы под сильным минометным обстрелом, несколько человек серьезно ранены, нужно забрать.

– Принял, скоро будем. Какие координаты?

Лейтенант зачитал шесть цифр, и я засек его по карте. Он был всего в двух милях от нас. Я ткнул в точку на карте, и Кайзер молча сменил курс. Я облокотился на дверь и щелчком отбросил сигарету через окно. Может, хоть джунгли сгорят.

Лейтенанта по дыму, заполнившему всю его зону, найти было просто. Это был единственный признак боевых действий, который я мог разглядеть.

– Желтый-два, все чисто. Повторяю, все чисто. Обстрел прекратился.

– Принял, подлетаем.

Так вот просто. Никто из нас и не думал о том, что отряд был окружен ловушкой. Минометы могли проснуться в любой момент. Нам было плевать.

Мы подлетели к зоне сквозь тени и облака дыма, опускающееся солнце светило нам в спины. Даже когда Кайзер пошел над высокими деревьями, я не ощутил прилив адреналина. Я сидел ровно, расправив плечи и положив руки на управление, но совершенно не волновался.

Рубенски внезапно дал очередь по деревьям справа.

– Попал? – спросил я.

– Не уверен.

– Молодец какой.

Кайзер посадил машину практически без отскока. Зона представляла собой крошечный луг, окруженный высокими деревьями. Трава была короткой, будто ее постригли. Я уставился сквозь переднее окно: поперек лужайки ровным рядом лежали десять мертвых солдат. Рядом с одним солдатом лежало содержимое его брюшной полости, а оставшаяся рука была погребена прямо под кучей внутренностей. Другой солдат выглядел целым и невредимым, как человек, решивший прикорнуть в теньке. Я разглядывал его, пока ворчуны спешили к нам с пятью ранеными на носилках. Ага, подумал я, заметив белесую жидкость за его головой, не спит – мозги-то снаружи.

Нам только успели загрузить двух изорванных солдат, как вдруг минометный обстрел возобновился. Когда ударили первые снаряды, ворчуны нырнули в грязь вместе с ранеными. Вот дерьмо, подумал я, придется задержаться.

Я обратил внимание, что в эпицентре взрывов сверкали яркие оранжевые вспышки из разлетающихся газов и осколков, освещавшие комья грязи в самом низу воронки, пока снаряды разрывались в сотне футов от нас.

Должно быть, ворчуны устали не меньше нашего. После нескольких первых залпов они поднялись на ноги и загрузили трех оставшихся раненых; снаряды впереди продолжали разлетаться.

Я глянул назад, когда загрузили последнего солдата; ниже колена у него не было ноги. Жгут успешно удерживал кровотечение. Рубенски палил по линии деревьев справа. Как давно он этим занят?

– Готово, Желтый-два. Осторожно, впереди вас пулеметная позиция.

Кайзер потянул рычаг общего шага. Я доложил:

– Принял.

Снаряд разорвался в пятидесяти футах от нас.

Кайзер так резко потянул машину вверх, что в наушниках раздался визг сирены о недостаточных оборотах. Он сбросил газ, чтобы успокоить сирену, и взял левее, чтобы облететь позицию пулеметчика, о которой нас предупредили ворчуны.

Когда мы пересекали линию деревьев, я услышал треск пулемета Рубенски, а затем тыц-тыц-тыц. Ого, еще одна пулеметная позиция. Я кивнул сам себе. Три пули прошили алюминиевый лист и застряли в адской дыре, никого не зацепив.

Снова воцарилось спокойствие. Я зажег очередную сигарету и стал наслаждаться закатом.

– Парни, командир ворчунов от вас в восторге, – сообщил Нэйт, когда мы вернулись на полигон. – Я слышал, он просит наградить вас крестом за летные боевые заслуги.

– Ошибся с наградой, – отреагировал уже пьяный Кайзер. – Нам нужна медаль «Срал я на все» с литерой V за храбрость.

Когда выгрузили четырех раненых солдат в зоне «Пес», нам с Банджо, Дэйзи и Джиллеттом стало ясно, что на полигон придется возвращаться в ночи. Дэйзи шел головным вертолетом, он решил подняться примерно на две с половиной тысячи футов и отправиться по радиолокатору из зоны «Пес» к полигону.