Рубенски выпрыгнул наружу и ушел по колено в болото, кишащее пиявками.

– Вот это по мне! Американские ворчуны не сдаются! – орал я.

– Пулеметчики! – крикнул в ответ Рубенски, медленно бредя к машине Нэйта.

Когда он почти дошел до парней, спереди донесся крик:

– Заводись!

– Черт вас дери! – Рубенски развернулся и побрел назад по болоту. – Сука!

Мы завелись и отрапортовали по связи. Ворчуны приближались через поля, каждый шаг давался им с трудом. Они были уставшие, изможденные, потрепанные и небритые. Ящики с боеприпасами с усталым лязганьем опустились на пол отсека. За ними последовали винтовки, фляги и каски. Когда в отсек забрались восемь человек, весь пол исчез под слоем грязи и рисовых побегов.

Командир звена скомандовал подниматься. Один за другим вертолеты извивались в слизи, пытаясь высвободиться. Я раскачивал машину вперед, назад, вправо и влево, мягко поддавая газу. Это поле оказалось особенно вязким.

В машине перед нами, которая была приставлена от роты «Змей», сидел либо новичок, либо просто торопливый пилот. Он резко дернулся вверх из грязи и моментально опрокинулся набок. Лопасти ударили по воде и разлетелись на куски. Вал несущего винта отвалился. Вокруг летали части вертолета. Когда «Хьюи» заглох, солдаты начали выбираться из двери грузового отсека, которая теперь стала вершиной помятого и грязного фюзеляжа. Головной вертолет приказал улетать. Он сам собирался подобрать солдат. Пока мы разворачивались над горной грядой, служившей границей долины, я заметил головной корабль и легкий боевой вертолет, которые садились для эвакуации солдат. Я ухмыльнулся, представив себе, о чем сейчас думает пилот разбившегося вертолета.

Мы гоняли чарли по долине более двух недель, получая часы налета каждый день с избытком. Наблюдаемые или докладываемые передвижения врага моментально пресекались высадкой десанта в нужных местах. Третья бригада Кавалерии славно и без устали сражалась в этой безумной скачкообразной войне, ведя впечатляющий счет убитых врагов. Морпехи просиживали штаны на пляжах к северо-востоку от боевых действий. Пока что им ни разу не удалось вступить в огневой контакт с противником, но один пехотинец умудрился подвернуть ногу во время высадки на пляже. Дела пилотов налаживались, потому что по нам все реже и реже стреляли в безопасных зонах. Главный вопрос был в том, почему враги прекратили стрелять: потому, что мы их разбили, или потому, что они просто решили сложить оружие и прикинуться гражданскими?

Полковник Лестер из 3-й бригады, судя по всему, тоже задавался этим вопросом. Он решил выяснить это, загнав вьетконговцев в ситуацию, в которой им не останется выбора, кроме как принять бой, потому что им будет некуда бежать. Вьетконговцы всегда знали наши точные позиции, отслеживая полеты «Хьюи».

На первом этапе его плана мы должны были доставить почти три батальона пехоты в «птичью лапку» – точку, от которой расходились семь переплетающихся долин, в двадцати милях к югу от Бонг Сон. Обычная операция, за исключением того, что мы не собирались возвращаться к войскам после их высадки. Вместо этого они сами таскали припасы, рассчитанные на несколько дней, и действовали независимо. В течение трех дней они бесшумно, без летающих вокруг вертолетов разворачивали свои силы по «птичьей лапке» и готовили засаду для вьетконговцев, которые должны были пойти прямо навстречу.

На втором этапе мы должны были убедить чарли, что собираем огромные силы на высокогорье вдоль длинной равнины, которая вела к «птичьей лапке». Для этого мы летали на пустых вертолетах в течение двух дней к зонам высадки вдоль горных вершин, проводя стандартные огневые подготовки. Мы имитировали шумиху, которая обычно сопровождала высадки пехоты, во всех липовых зонах без исключения. На подлете бортовые пулеметчики били по кустам. Мы приземлялись и сидели на земле в течение около тридцати секунд, а затем улетали. Позже мы прилетали через равные промежутки времени, чтобы подвезти «припасы» для пехоты. Мы втянулись в план. Сам факт наличия плана был для нас в новинку. В итоге, понаблюдав в течение двух дней за нашим развертыванием, вьетконговцы решили, что в долине становится слишком опасно, и начали смещаться южнее, в направлении засады.

Пока мы размещали воображаемые войска на высокогорье, настоящие пехотинцы высадились в ложе долины и стали действовать на манер загонщиков. Загонщики нападали на случайные отряды чарли, которые специально задерживались и жертвовали собой, чтобы их товарищи могли добраться до безопасной зоны. На протяжении нескольких следующих дней мы снабжали наших загонщиков горячей пищей и свежей одеждой, совершая параллельно фантомные высадки в фальшивых зонах.

Ворчуны вели мрачное существование в долине. За несколько дней они превратились в отупевших, вымотанных солдат, из которых пиявки высосали все соки. Одна рота устроила привал в особо живописном местечке возле реки. Сто пятьдесят солдат сбросили с себя прогнившую форму, чтобы искупаться на песчаном мелководье, оставив горстку людей в качестве охраны. Чарли были далеко впереди. Никто даже не подозревал о возможности внезапного нападения в такой деликатный момент.

Чарли открыли огонь без предупреждения. Голые солдаты бросились врассыпную, когда пули забурлили в воде. Часовые не могли понять, откуда идут выстрелы. В течение нескольких долгих минут солдаты оказались полностью беззащитны. Когда они добрались до оружия, ход битвы резко изменился и чарли были вынуждены отступить.

Я приземлился возле берега реки вскоре после перестрелки, и голые солдаты до сих пор хохотали. Никто серьезно не пострадал. Невероятно, оттого и смешно.

Мы выгрузили еду и уселись отдохнуть, пока солдаты трапезничали. Я уже несколько раз ночевал с этими ребятами. Как всегда, несколько ворчунов обступили вертолет. Парней интересовали всякие технические детали. До какой скорости можно разогнаться? Сколько можно летать без дозаправки? Почему нельзя всегда взлетать вертикально? Страшно ли летать? Остальные держались в сторонке и ухмылялись со знанием дела (обычно так толпятся вокруг автогонщиков).

Другие солдаты открывали коробки с одеждой, которые мы привезли. Их старые, двухдневные комплекты формы в прямом смысле гнили на ходу.

Один парень указал на пулевое отверстие в моей двери.

– Куда попала пуля? – я выдвинул боковую броню и показал ему лунку от попадания.

– Черт меня дери, да ты везунчик.

– Ага, если бы не броня, я бы погиб на месте, – согласился я.

Кто-то просунул голову в кабину и воскликнул:

– Вы и вправду пользуетесь всеми этими кнопками, переключателями и прочими штуками?

– Ага, только не всеми сразу. Мы проверяем их в нужной последовательности.

– А это что такое?

– Это искусственный горизонт, он показывает, где находится настоящий горизонт, когда ты его не видишь, в тумане, например.

Солдат кивнул и произнес:

– Мне дико хочется полетать на такой штуке.