Но вместо гнева Валентин услышал нечто другое.

– Ну расскажи, как ты ее трахал? – игриво заинтересовалась Элина. Она была столь настойчива, что Валентин рассказал ей подробности их отношений.

– У, какой ты страстный, лучше бы меня так!

– Детка, я тебя не так, я тебя лучше… – сказал он, и добавил, – отлюблю.

За окнами падал снег, потрескивали в камине дровни, а их ждала кровать. Последняя ночь этого года, йултадская ночь.

Он ласкал ей одну грудь губами, а вторую – пальцами, другой же рукой залез ей в трусики и делал приятное пальчиком, где клитор. По тому, как было влажно между ее ног и по тому, как глубоко она дышала, Валентин чувствовал ее возбуждение. Оно нарастало, пока Элина не застонала, а когда успокоилась, она легла рядом и нежно обняла его.

– Котик, ты такой умелый, как же я люблю тебя!

– Я так долго искал тебя, крошка, и так рад, что нашел, любимая!

А потом они сплелись в соитии, самом страстном, какое только могло быть.

Тяжесть налилась во всем теле, и Сольдбис сомкнула веки. Рядом на столике стоял букет лилий, нежных и чистых цветов, таких же, как и ее душа. Она не грустила и не переживала. Умиротворение наполнило ее, и девушка улыбалась во сне. Она знала, что каким бы ни было будущее, все будет хорошо.

Лунный свет струился в окно, отбрасывая длинные тени от погасшей лампы, от цветов, проникая в дверной проем. Нежданный гость вошел в дверь.

– Дорогая, я пересек бездны преисподней, чтобы найти тебя.

Сольдбис открыла глаза. В лунном свете перед ней стоял он – не Валентин.

– Митрофан, я так рада, что ты все-таки пришел ко мне!

– Наконец-то, ты назвала меня по имени.

– Но и я не Корана, – ответила девушка. Меня зовут Сольдбис.

– Теперь я знаю. Проклятие спало. Но ты – это она.

– Как?

– В тебе – ее дыхание, ее жизнь, ее страсть.

– Вы и раньше были вместе?

– Да, давно. Пока меня не сбросили в кипящие преисподние. Всеми силами я стремился выбраться, вырваться оттуда. А когда вырвался, я нашел тебя.

Он стоял обнаженный, черные локоны спадали на его плечи. Девушка встала с постели, подошла, потрогала его волосы, его крепкие руки. Гость был осязаемый, теплый, живой, настоящий.

– Это тебе! – протянул он девушке букет из белых кувшинок.

– Какие красивые! Дикие, как и ты! – любовалась она желтенькими сердцевинами, окруженными нежными коронами белых лепестков. – Но где ты добыл их? Сейчас же зима, и лесные озера скованы льдом. Там ничто не цветет.

– Там, в Чертовом болоте, как зовут то место, огромный тоннель тянется на дно земли.

– До преисподней?

– Да. Именно по нему я шел к тебе, когда почуял, что ты здесь. Менялись времена, сезоны, вода, из которой я вынырнул, бурлила адским кипятком. Но снег, падая, заглушил мои муки, и в озере наступила весна. В воздухе вокруг повеяло прохладой, и зацвели эти кувшинки. Я собрал букет водяных лилий для тебя.

И девушка поставила цветы рядом с лилиями. Утром все удивятся, откуда взялись лилии, но сейчас она была просто счастлива.

– Ты уйдешь, как настанет рассвет? – спросила Сольдбис.

– Чары спали. И сегодня, в последний день года, я могу, я хочу побыть с тобой.

– Не важно, – воскликнула девушка. – Даже миг с тобой для меня – целая вечность.

– Моя любовь будет всегда с тобой. – Воскликнул Митрофан, и снова их губы сомкнулись в страстном поцелуе. И опять они сплелись в сладострастных объятиях. Он целовал ее губы, шею, соски, даже там, где до этого никто не целовал. Никогда Сольдбис еще не было так хорошо. Она стонала, она вцепилась в его шею, в его крепкие плечи, в спину, ей хотелось расцарапать все вокруг, настолько было ей хорошо. А затем он овладел ею, неистово и страстно. Девушке нравилось, как он терял голову с ней, как рычал и стонал, превращаясь в безумного демона, который изливал в нее свою страсть. И несколько раз они снова и снова погружались в омут страсти, повторяя все сначала, как будто, и правда, Безвременье окружило их в эту волшебную ночь.

И когда под утро он ушел, Сольдбис улыбалась во сне. А на столике рядом благоухал букет из лилий – белых и водяных, которые сплелись в тесных объятьях.