– Не хотят, чтобы я снова увидела свою дочку, – сказала Ленора.

– Какое-то зло пытается встать на пути между нами и Безвременьем, – предположила Натали.

Известным путем они добрались до Безвременья, где забрали механизм, что доставил им все тот же Рысак.

– Рады были вас всех видеть! – кричали вслед старики. Обратно Рысака пусть Валентин приведет.

Вместе с тележкой доставили груз до башни и бойцы подняли механизм. Конь послушно ждал внизу.

Стемнело.

И вот настал нужный час.

Флорентина считала мгновения, пока Орбус не появится в окошке.

Эдмонд был наготове, если вместо Элины вернется демон.

Никколо ожидал, не придется ли регулировать кристаллы и зеркала.

Валентин думал: О господи, наконец, я увижу ее, живой, здесь, а не в скитаниях.

Ленора смахнула со щеки слезу, Наталия шептала ей успокаивающие слова.

А Сольдбис ждала. Когда вернется – та, кто стала у нее на пути. Соперница.

И вот зеленое око на короткий миг появилось в окошке. И все почувствовали, что мир стал другим. Где-то далеко, неведеомо в каких краях от злости взвыл Темный Пастырь.

Через мгновение свет Орбуса заиграл в кристаллах и зеркалах, после чего рассыпался в радугу, которая распылилась множеством блесток и на полу, в свете прожектора, которым стала система призм, материализовалась Элина.

Она лежала без сознания.

Сольдбис пощупала пульс.

– Живая, – сказала она.

Ленора бросилась к дочери.

– Девочка моя, проснись, проснись! – но Элина не шевельнулась.

Валентин взял ее на руки и в сопровождении процессии отнес в ту повозку, что привезла из Безвременья механизм.

– В Безвременье повезем? – пыталась зацепиться хоть за какую-нибудь надежду Ленора.

– В этом нет надобности, – ответила Соль. – Опасности для жизни нет, отоспится пару дней и будет как новенькая.

Спустились и Флорентина с Эдмондом. Они заперли механизм, чтобы ненужные люди и нелюди не смогли воспользоваться к ним. На повозке довезли Элину до состава, а затем Валентин умчался прочь на повозке.

А состав медленно тронулся до старого вокзала. Когда они пристыковали пионерку из тайника, показался Валентин. Он мчался на своей Звездочке.

– Неужели отпустили? – спросила Флора.

– Нет. Теперь ее судьба там. – Он погладил лошадь. – Спасибо, что довезла меня сюда. И Звездочка скрылась в очертаниях темноты.

– Как здорово им, коням, – сказала Соль. – Умеют преодолевать барьеры между мирами.

– Да нет, – ответил Никколо. – Дело не в том, что она – лошадь. А в том, что обитатель Безвременья. Они могут проходить через барьеры, но долго вдали от Безвременья пробыть не смогут. Такая вот, то ли судьба, то ли проклятье.

Друзья ехали домой.

– Теперь, когда Орбус сокрушен, – сказала Наталия, – наши друзья будут потихоньку прибывать из Чернограда.

– Я увижу отца, – улыбнулась Сольдбис.

А Орбус также сиял на небе. Но зла от него уже никакого не было.

Но Валентин и Ленора не радовались. Они хотели увидеть Элину в полном здравии, живой, чтобы говорила с ними.

– Хоть слово скажи, – шепнул ей Валентин.

У заброшенного хутора, там где была стрелка и пути, сваренные Никколо, до ангара, отцепили большую часть состава. Но Флора и Эдмонд, Ленора и Натали, Сольдбис, Валентин, и конечно же, Элина, отправились в Верхний Дор.

Элина вышла из дома и решила прогуляться перед сном. Было тепло. Кругом ни малейшего шороха, только птицы напевали какие-то необыкновенно красивые мелодии. Воздух был чист и свеж. Ветви деревьев при свете луны переливались алмазами, а дорога – усеяна снегом, который искрился всеми цветами радуги. В этот вечер все казалось не таким, как прежде. Сказочные, чудесные виды чаровали взгляд.

Элина уже направилась домой, но вдруг заметила на дороге что-то блестящее. Подошла поближе, чтобы рассмотреть, но вспыхнул яркий свет, и девушка потеряла сознание.

Очнулась уже в тоннеле. Неужели снова? – вспомнились ей былые приключения. Как и раньше, девушка пошла навстречу свету. Путь был долгим и закончился дверкой. И... О чудо! За дверцей обнаружилась кроватка с младенцем, от которого исходило синеватое свечение. Лучи света казались такими неземными, что Элина не сразу увидела девушку с венком на голове. Ее лицо казалось неуловимо знакомым, но узнать ее Элина никак не могла. И спросила: Кто Вы?

– Я – Весна, – ответила та, – а это сын мой Подснежник.

И протянула ей букет дивно пахнущих весенних цветов со словами: Завтра – первый день Весны. Дари по цветку каждому, кто повстречается на твоем пути! Так ты принесешь счастье людям и себе. А теперь иди и не забудь, о чем я говорила.

И опять сознание Элины угасло. А когда очнулась, обнаружила себя у калитки своего дома. В окнах не горел свет.

Все уже спят, – решила Элина, – значит, и мне пора. Тихонько открыла дверь и на цыпочках, чтобы никого не разбудить, пробралась в свою комнату и легла в постель. Но уснуть так и не смогла: ждала с нетерпением наступления утра, чтобы дарить счастье людям. И когда заалела заря и проснулось солнышко, Элина выпрыгнула из постели, оделась и побежала на улицу, прихватив «счастливый» букет. И дарила по цветку каждому, кого встречала.

Утром в лагерь стали прибывать. Жильцы Нараяны, те, кто остались в лагере в Чернограде. Знакомые и незнакомые лица, но все – друзья. Вместе с ними в Доре появились лошади, повозки, кони.

Элина спала весь день, не просыпаясь. Но не спал Валентин. Не спала Ленора. Не спала даже Сольдбис. Она встретила отца, помогла с вещами и животными.  Но сама думала о Валентине.

Флорентина составила формулу композиции, которая должна была вернуть Элину в мир живых. И Валентин вместе с Эдмондом и Ленорой отправились в Амон-Ра за компонентами.

Пока Элина спала, Флора и Наталия обсуждали вопрос, который мучал их. Будут ли тревожить охотники и новые охотники-дворяне.

– Я думаю, – сказала Натали, –  новые охотники – не охотники. Эти дворяне, как они сами себя называют, не имеют никакого отношения к Темному Пастырю.

– Как? – удивлялась Флора.

– Помнишь, призраки, которых мы встретили последний раз.

– Да. Они нас назвали детями Кеенана.

– И что думаешь по этому поводу?

– В книге Балаама написано, что каждый, кто считает себя добрым, возводит свой род к Иаваэлю, или к Сету. Но не к Кеенану. Но там же я нашла заметку, что был народ Кеенитов, которые наоборот полагали – Иаваэль убил Кеенана, и его считали злом.