— О Кате Коротковой.

— Таки не знаю такую.

«Не знаешь, и не надо, — чуть было не заорал я, —таки давай телефон». Но, сами понимаете, я сдержался и продолжил беседу:

— Все же сделайте одолжение, подскажите мне рабочийномер Фиры.

— Подождите, — сдался старичок и пропал.

Потянулись минуты, длинные, просто бесконечные. У менясоздалось впечатление, что у госпожи Базилевич четырехэтажный замок. Дедулькаснял трубку телефона где-то в подвале и теперь мелкими шажочками побрел заблокнотом, который лежит в мансарде. Вот он дотащился до первого этажа,поплелся на второй…

— Аллоу, — раздалось в трубке, — тут есть ктоили просто так трубка лежит?

— Мне нужен служебный телефон Фиры, — обрадовалсяя, кажется, женщина, подошедшая к аппарату, более молодая и адекватная.

— А вы кто такой?

— Иван Павлович Подушкин!

— Что вам надо от девочки?

Я подавил стон! Бедная Фира. Ее родителям следует работать ворганах госбезопасности, даже с Николеттой мне легче беседовать!

— Хотелось бы поговорить с Фирой.

— О чем?

— О Кате Коротковой.

— Не знаю такую! Фирочка на очень ответственной работе,ее нельзя отвлекать по пустякам! Разве можно…

— Таки вы еще тут? — вплелся в ее речь голосстаричка.

— Да, — обрадовался я, — говорите номер.

— Сема! — возмутилась женщина. — Ты с умасошел! Мы его не знаем! Не глупи.

— Молчи, Циля, — закашлялся дедушка, —человеку надо!

— Сема, не смей!

— Циля, не приказывай мне!

— Сема, ты идиот!

— Циля, таки ты дура.

Я, сдерживая смех, слушал их перебранку. Интересно, какимобразом бедняжка Фира сохраняет психическое здоровье, общаясь каждый день сэтой парочкой?

— Вы еще тут? — осведомился дедуля. — Такипишите: двести пятьдесят…

— Сема! — воскликнула Циля. — Ты позоришьдевочку!

На секунду воцарилась тишина, потом Сема, успевший все жепродиктовать мне номер, вздохнул и неожиданно сказал:

— Таки, молодой человек, хотите получить житейскийсовет от старого Семена Израилевича?

— С удовольствием выслушаю вас.

— Таки вы сами не еврей?

— Нет, а почему вы так решили?

— Таки вы очень воспитанно разговариваете, прямо какнаши мальчики, — пояснил Сема, — впрочем, я ко всем хорошо отношусь.Таки мне все равно, наш вы или нет, слушайте мой совет.

Я навострил уши, мне даже стало интересно, какой мудростьюрешил поделиться со мной дедушка.

— Таки никогда не женитесь! — донеслось из трубки.

— Сема, ты хам, — возмущенно вскричала Циля,тихонько подслушивающая нашу беседу.

Ту-ту-ту — донеслось из трубки.

Я рассмеялся и набрал добытый в тяжелом бою номер. Честноговоря, я был готов к тому, что услышу сейчас въедливый визгливый дискант,задающий вопрос:

— Вы кто такой?

Но из мембраны послышалось приятное, мелодичное сопрано:

— Слушаю.

— Позовите, пожалуйста, госпожу Базилевич.

— Я у телефона.

Учитывая, что дедушка — Сема, она, скорей всего,«Семеновна». Сделав это нехитрое логическое умозаключение, я сказал:

— Уважаемая Фира Семеновна.

— Яковлевна, — поправила меня Базилевич.

— Но вашего отца зовут Сема, — неожиданновырвалось у меня.

— Семен Израилевич мой свекор, — объяснила Фира.

— Простите, бога ради.

— Ничего, можно без отчества, я еще не настолько стара.Чем могу вам помочь?

— Вам знакома Катя Короткова?

— Катюша! Конечно!

— Знаете, что с ней произошло?

Фира помолчала, потом ответила:

— Естественно, бедная девочка!

— Мне очень надо поговорить с вами, — с жаромвоскликнул я, готовясь ответить на вопрос «зачем».

Но Фира внезапно сказала:

— Да, конечно, приезжайте. Я здесь до восьми вечера.

И назвала адрес.

Нужный дом оказался музыкальной школой. У входа мирнодремала бабушка в темно-синем халате. Услышав стук двери, она бдительноприоткрыла один глаз:

— Вы куда?

— К Базилевич.

Услыхав знакомую фамилию, бабуля потеряла ко мне всякийинтерес и снова впала в кому. Я поднялся по широкой лестнице вверх, толкнулогромную, больше подходящую для дворца, чем для школы, дверь и увиделпросторную комнату, лаково-черный рояль и около него девочку лет десяти.Неумелыми пальчиками она пыталась извлечь звуки из инструмента. У окна стояластройная женщина. День сегодня, несмотря на февраль, выдался ясный. Солнце билонезнакомке в спину, и рассмотреть ее лицо было невозможно.

Я кашлянул.

— Слушаю вас, — приветливо сказала женщина.

— Я звонил вам недавно по поводу Кати Коротковой.

Фира отошла от окна.

— Леночка, на сегодня занятия закончены. Отметку тебеставить не хочу, сама понимаешь, что больше двойки ты не заслужила! Нужноупорно трудиться, чтобы добиться результата, а ты ленишься.

Обрадованная Леночка схватила ноты и была такова. Фираповернулась ко мне.

— Наверное, лучше нам поговорить тут, а не вучительской. Внизу очень много любопытных ушей. Давайте присядем вон там.

Она указала на диван у стены и пошла было в его направлении.Потом остановилась и удивленно воскликнула:

— Что же вы стоите?