Я мгновенно нашелся:

— Мне показалось, что в этой комнате плачут.

— Нет, — протянула Лида, — обознались вы.Кате сильное снотворное ввели.

— Зачем? У нее бессонница?

— Да нет, — ответила Лида, — у нее истерикаприключилась. Вот послушайте, чего вышло.

До обеда Лидочка занималась разными делами, она не особоторопилась, зная, что ей предстоит дежурить сутки. В два часа дня нужно былозабрать с занятий Катю. Лида побежала в соседний корпус, привела сюда девочку.Та, проходя мимо бывшей палаты Федькиной, притормозила и сказала:

— К Лизе хочу.

— Она ушла, — отмахнулась Лида, — пошли,отдыхать пора.

Но Катя уперлась:

— Нет, я пойду к Лизе.

Лида попыталась объяснить пациентке:

— Лиза ушла домой, она тут больше не живет!

— В большой дом? С двориком?

— Да.

— Насовсем?

Лида кивнула, думая, что теперь Катя успокоится и мирнопроследует в свою палату. За последние месяцы у Кати наступило резкое улучшениесостояния. Начиная с первых дней февраля она стала быстрыми темпами поправляться,просто на удивление всем, и порой казалась совершенно нормальной. Лидаполагала, что Катерина поймет, куда делась Лиза, и найдет себе другую подружку.Катя же упорно продолжала задавать вопросы, стоя под дверью бывшей палатыФедькиной.

— Ушла туда, где играют в шахматы?

Чтобы отвязаться от Кати, Лида брякнула:

— Да!

Шахматный кружок располагается в отдельно стоящем в лесудомике, который соединен галереей с основным зданием, Катя только что самаоттуда вернулась. Неожиданно она сильно побледнела, затопала ногами, затряслаголовой и впала в истерику.

— Ей дали шапочку, — кричала Короткова, — онабоялась шапочки, а на нее надевали! Лиза убила Иру, Ира убила Лизу. Черная ибелая, только не горелая! Ходи пешкой, пешкой, ходи, бей коня… а… а… коня, шапочка!Лиза! Ира! Мама!

Испуганная Лидочка бросилась за Альбиной Федоровной.

Доктор применила снотворное. Катю удалось успокоить.

— Похоже, ее что-то на шахматном кружкеиспугало, — предположила Лида. — Ой!

— Что случилось? — озабоченно осведомился я.

— Я слишком много болтаю, — испугаласьЛидочка, — уж, пожалуйста, не сердитесь на меня.

— Мне такое и в голову не придет, — успокоил я ее.

— Вы мне сразу жутко понравились, — оживиласьЛида, — вы на моего папу похожи, он тоже такой спокойный, обстоятельный.

Я тяжело вздохнул: если девушка уступает вам место в метро,нет смысла за ней ухаживать. Эта фраза придумана не мной. И, на мой взгляд, онане совсем справедлива. Место-то могут освободить и молодому парню с палочкой вруке. Но коли юная особа сообщает о вашем сходстве с ее отцом, вот тут полныйаут и нечего питать зряшные надежды.

— Не везет этой Кате, — снова завела Лида, —девочка-катастрофа!

— С ней что, происходят все время какие-тонеприятности?

— У нас нет, — ответила Лида, — но знаете,почему она сюда попала?

— Вроде Короткова наркоманка, ее неудачно лечили отгероиновой зависимости.

Лидочка прищурилась.

— А с чего она на иголку села?

— Понятия не имею!

— Хотите расскажу?

Лидочкины глаза горели огнем, очевидно, такого понятия, какврачебная тайна, для нее просто не существовало, или медсестра считала, что отпсихолога нечего скрывать правду.

Катю в клинику привез отец. Сдал дочь медикам на руки изабыл про нее. Больную Семен Юрьевич не посещал, но деньги за ее содержаниеплатил исправно, и Катю усердно лечили. Одно плохо — никакого улучшения в еесостоянии не наблюдалось. Короткова совершенно не поддавалась коррекции.Вернее, первое время она довольно успешно поправлялась, у нее восстановиласьречь, кое-какие навыки, но потом вдруг процесс остановился. Врачи недоумевали,не понимая, что же случилось. Катя была вялой, безучастной ко всему, не моглаучиться и по большей части лежала в кровати. Потом апатия сменялась резкимвозбуждением, Катя начинала бегать по палате, плакать, требовать непонятныевещи, потом вновь впадала в ступор. Общаться с другими пациентами она нежелала, врачей ненавидела, при виде медсестер начинала судорожно плакать.Единственный человек, которого Катя встречала с радостью, была ее сестра Ира.Та приходила в понедельник, среду и пятницу. Завидя Ирину, Катя вытягивалавперед руки и монотонно кричала:

— Дай, дай…

Ирочка обнимала несчастную сестру и доставала из сумочкишоколадные конфеты. И вот что странно, во время ее визитов Катя казалась почтинормальной, весело смеялась, живо реагировала на окружающих. Такое состояниесохранялось и пару часов после ухода Ирины, потом Катя вновь делалась апатичнойи все начиналось заново.

Как-то Альбина Федоровна решила отправить Катю в бассейн.Многие больные с удовольствием резвились в воде, играли в мяч. Собственноговоря, это был большой лягушатник. Катюшу подвели к бортику, и тут у нееначалась дикая истерика.

— Вода, — визжала она, — нет, вода! Смерть!Вода!

Естественно, Катю немедленно вернули в палату. АльбинаФедоровна попыталась дозвониться до ее отца, чтобы узнать, не было ли у девочкикакой-нибудь стрессовой ситуации, связанной с рекой или морем.

Семен Юрьевич выслушал врача и, буркнув: «Нет», —мгновенно отсоединился.

После обеда пришла Ирина, она очень расстроилась, узнав опроисшедшем. Альбина Федоровна ради порядка спросила:

— Не знаете, может, Катю когда-то напугало что-то,связанное с водой?

Ира замялась.

— Ну, в общем, из-за этого вся беда!

— А в чем дело? — насторожилась врач.

И тут Ирина выдала совершенно невероятную историю. МатьКати, Наташа, покончила с собой. Летним, ясным днем она поругалась с мужем. Чтоу них случилось, Ира не знала, но, видно, что-то серьезное, потому как Наташавылетела из дачи и побежала за ворота. За ней понеслась Катя. Ира осталась вдоме, она считала, что отец и мачеха сами разберутся между собой.Забеспокоилась Ира через час, когда ни Катя, ни Наташа не вернулись. СеменЮрьевич сидел, запершись в своем кабинете. Ира поскреблась в дверь к отцу.