В конце концов ей пришлось сделать вдох. Наполовину прикрыв глаза, она заметила, что Брайан смотрит в небо и жует хлеб.

Она вновь закрыла глаза. Она слышала, как Брайан завернул остатки еды и растянулся на земле. Она ждала, но он не пошевелился. Костер постепенно догорал. Элиза заснула.

Наутро ее разбудили пронзительные крики птиц. Ночь прошла, солнце, уже поднявшееся высоко в небе, ослепляло своим блеском.

Несмотря ни на что, Элиза почувствовала прилив сил. Неподвижно лежа на земле, она впитывала тепло согревающих лучей. Она не забыла, что находится рядом с Брайаном Стелом, но радостное утро позволило ей погрузиться в мечты. Утро было многообещающим.

— Здесь неподалеку есть ручей. Я провожу тебя.

От голоса Брайана солнце словно заволокло тучей. Элиза не стала делать вид, что еще спит, и взглянула на него. Было довольно прохладно, но это не помешало Брайану раздеться и выкупаться в ручье. Он был в одних штанах, мокрые волосы блестели, по обнаженной груди стекали капли. Элиза замерла, внутренне отметив, что никогда еще не видела его таким. Его широкие плечи внушали трепет, и она подумала, что неудивительно, как ему удалось сломать дверь. Его грудь заросла кудрявыми короткими черными волосами, треугольником спускающимися до пояса и скрывающими бесчисленные шрамы, полученные в битвах. Его живот был плоским и мускулистым; увидев перекатывающиеся мышцы, Элиза снова закрыла глаза, пытаясь сдержать трепет. Он был ее мужем, а ведь еще недавно она даже не ожидала, что когда-нибудь вновь окажется в его власти…

— Элиза, нам пора в путь.

Она молча поднялась, кутаясь в одеяло, и произнесла, не поднимая глаз:

— Мне бы хотелось сходить к ручью одной.

— Сожалею, — ответил Брайан, подбоченившись, — но я не доверяю тебе.

— Если бы я хотела сбежать, то сделала бы это ночью, когда ты спал…

— В самом деле? Это было бы затруднительно, леди, поскольку ты крепко заснула задолго до того, как задремал я. Нет, вряд ли тебе хотелось сбежать прошлой ночью. Ты слишком устала, и я поймал бы тебя, прежде чем ты успела сделать хоть шаг. Так мы идем к ручью?

— Брайан, умоляю, — воскликнула Элиза, — дай мне хоть минуту побыть одной!

Минуту поколебавшись, он пожал плечами и снял свою рубашку с ветки дерева.

— Возвращайся поскорее, Элиза, — напомнил он.

Желание сбежать преследовало Элизу на протяжении всего пути к ручью и было столь сильным, что она едва сдерживалась. Однако она понимала, что Брайан в одну минуту догонит ее, потому быстро ополоснулась прохладной водой и поспешила обратно. Ко времени ее возвращения Брайан уже успел одеться, меч покоился в ножнах, а плащ свисал с плеч. Он выложил хлеб и сыр, и Элиза молча опустилась на колени, чтобы перекусить. Брайан не присоединился к ней, и Элиза решила, что он уже успел позавтракать. Пока она ела, Брайан нетерпеливо вышагивал возле лошадей. Элиза торопливо жевала, но поняла, что и так слишком долго испытывает его терпение, когда Брайан спросил:

— Поедешь со мной, герцогиня? Или на своей лошади?

До самого полудня они ехали в молчании, пока вдали не появилась горстка хижин маленькой деревушки. Брайан остановил жеребца у одной из хижин с плетеными, обмазанными глиной стенами, и спешился, бросив поводья Элизе.

— Я посмотрю, кто здесь, и узнаю, сможем ли мы поесть чего-нибудь горячего.

Элиза кивнула с покорным видом, но внутренне напряглась от радостного предчувствия. Она следила, как Брайан пробирался по грязному двору к хижине, а тем временем в ее голове не прекращалась лихорадочная работа.

Он был добр к ней. Она уже пробовала бежать, но Брайан догнал ее, схватил, и тем не менее вел себя вполне благородно, с тех пор как ударил и увез из ее дома.

Вероятно, ей представилась последняя возможность бежать. Кобыла Элизы была резвой и выносливой, но не выдерживала никакого сравнения с жеребцом. Может быть, единственный шанс Элизы — пересесть на жеребца и бежать…

Она не стала долго раздумывать, даже пренебрегла болезненными уколами совести. Быстро соскользнув с кобылы, Элиза дождалась, пока широкая спина Брайана не скроется за дверью хижины, а затем, вскочив в седло жеребца, пришпорила его и бросилась прочь, ни разу не оглянувшись.

Перед ее глазами завертелись земля, трава и золотисто-синее небо. Она пронеслась по долине, которую они только что пересекли шагом, за считанные секунды, и вскоре слепящее солнце над ее головой скрыла густая, темная зелень высоких сосен. Элиза низко пригнулась к конской шее, чтобы избежать ударов толстых, нависающих над землей ветвей, которые ломались под напором жеребца.

Она размышляла о том, удастся ли ей благополучно править свирепым конем, и о том, что не следует двигаться по обратному пути, ибо в этом случае Брайан без труда разыщет ее. Следуя прямо по солнцу, она не заплутает. Все, что нужно, — ехать на юг, никуда не сворачивая.

Элиза выбралась из леса. Перед ней расходились две дороги: по одной она чуть раньше ехала вместе с Брайаном, огибая горы, а вторая шла прямо по склонам гор.

Поколебавшись всего секунду, Элиза избрала последнюю.

Пока тропа была ровной, Элиза пускала жеребца галопом; но вскоре тропа сузилась, на ней стали попадаться большие камни, и Элизе пришлось придержать огромного жеребца, чтобы не слишком утомить его. По мере того как тропа становилась все опаснее, конь утомленно вздыхал, его черная шкура взмокла от пота.

Элиза пустила коня шагом и наконец оглянулась, опасаясь погони. Но за ее спиной виднелся только лес. Вздохнув, Элиза продолжила путь. Ее кольнуло не вполне понятное чувство вины. Наконец-то она свободна. Ее конь очень вынослив; через день она сможет оказаться дома и на этот раз успеет подготовиться к встрече Брайана. «Я ничем ему не обязана», — убеждала себя Элиза. Она беспокойно поерзала в седле, еще раз оглянулась, но не заметила ничего подозрительного. Наверное, Брайан не понял, какой путь она избрала. Конечно, по пути через лес она оставила за собой множество сломанных веток, но тропа через горы была каменистой, местами — песчаной, и вполне возможно, что копыта жеребца не оставят на ней предательских следов.

Тем не менее предчувствие не оставляло Элизу, и в следующий раз она оглянулась только в сумерки.

Когда ее окружил непроглядный мрак, прорезаемый только серебристым лучом луны, Элиза пожалела о том, что не поискала заранее места для ночлега. Она отчаянно устала, была голодна, мучилась от жажды. Поскольку весь ее скарб несла вьючная лошадь, у Элизы не оказалось ничего. Испытывая вину при виде того, как тяжело поводит боками загнанный жеребец, Элиза тревожилась: если его не напоить, он может погибнуть.

— Как думаешь, нет ли поблизости воды? — спросила она у жеребца, потрепав его по гладкому боку; он повел ушами, будто понимая ее. Элиза вдруг сообразила, что Брайана сильнее всего возмутит жестокое обращение с его конем. Этот жеребец — великолепное животное, он верно служил своему хозяину и не заслуживал смерти только из-за того, что она, Элиза, враждовала с Брайаном. — Ну-ну, смелее! — вслух подбодрила она коня. Больше всего в этот момент ее занимала мысль о том, где раздобыть воду, и Элиза не желала ни на что отвлекаться.