— Наконец-то ты дома! — произнес он, не делая попыток сдвинуться с места. — Путешествие было довольно долгим.

Она не верила своим глазам: Стед был здесь, сидел, развалясь, в кресле герцога Уильяма — в ее кресле! Зрелище было слишком ужасным, чтобы поверить в него…

— Что ты здесь делаешь? — спросила она глухим голосом. В ее голове лихорадочно вертелись мысли, она с трудом переводила дыхание.

— Что я здесь делаю? — учтиво переспросил он. Элиза услышала, как его голос опасно повысился, и напряжение согнало улыбку с губ. — Ты написала о том, что в Монтуа неспокойно. С твоей стороны было так… благородно взять заботу о поддержании порядка на себя, но совсем не обязательно. В сущности, в моем обществе ты могла бы оказаться здесь гораздо быстрее. — Он отставил кубок и сбросил ноги на пол, поднимаясь. — Но известно ли тебе, жена, что по прибытии сюда я обнаружил нечто странное? Твой управляющий заверил меня, что здесь не было и нет никаких волнений. В сущности, Мишель был даже оскорблен этим — он умный человек, способный позаботиться о герцогстве в твое отсутствие. Он был весьма удивлен, увидев меня, он полагал, что мне следовало прибыть вместе с тобой. По-видимому, когда ты просила его в письме выслать стражников к побережью, то позабыла добавить, что спешишь домой одна.

Элиза невольно попятилась, хотя Брайан стоял далеко от нее.

— Где Мишель? — услышала она свой вопрос, но тут же удивилась его нелепости. Старый Мишель не сможет защитить ее от Брайана Стеда.

— Присматривает, как готовят праздничный обед для тебя, герцогиня, — невозмутимо ответил Брайан. — Стражники в северной башне уже давно возвестили о твоем прибытии.

Элиза обнаружила, что ее пересохшие губы не позволяют выговорить ни слова; облизнув их кончиком языка, она заговорила:

— Этот разговор — настоящая комедия, и это известно нам обоим. Ты не останешься здесь, я этого не допущу. Можешь убираться с миром, иначе я позову стражников и заставлю вышвырнуть тебя отсюда силой. Мне бы не хотелось так унижать тебя, но если ты не уйдешь, мне не останется выбора…

Она внезапно оборвала себя, поскольку Брайан расхохотался. Его смех был мрачным, а хрипота в нем казалась более страшной, чем высказанная вслух угроза.

— Элиза, жена не может унизить мужа сильнее, чем когда бросает его за несколько часов до завершения брака. Можешь звать стражников, но боюсь, ты не узнаешь их, а они не согласятся вышвыривать меня отсюда.

Волны отчаяния потащили ее прочь, но Элиза поборола их.

— Стед, ты глупец! Пусть ты заменил нескольких человек, но в моем отряде — пятьсот стражников, они преданы мне…

— Да, беззаветно преданы. Но когда ты писала Мишелю о своем возвращении домой, ты позабыла предупредить его, что собираешься начать войну против собственного мужа. К тому же ты недооценила нашего короля. Ричард отправил свои письма: одно — в Монтуа, чтобы уведомить управляющего о твоем браке и моем положении. Мишель был рад приветствовать нового герцога. А твой начальник стражи… он с радостью принял предложение отправиться в Лондон, чтобы служить королю Ричарду. Вскоре ты узнаешь, что половина людей здесь мои, среди прочих есть и те пятеро, что сопровождали тебя. Это мои давние друзья, вместе с ними мы сражались за Генриха. А те из них, что служили тебе… не думаю, что даже самые преданные стражники осмелятся нарушить приказ Ричарда, в котором он объявил меня герцогом Монтуанским.

— Ты не останешься здесь! — выпалила Элиза.

Он улыбнулся:

— Я и не собирался здесь оставаться — кстати, как и ты.

— Что?

— Мы уедем сегодня же. Из-за твоих выходок я потерял много времени. Ричард дал мне всего два месяца, чтобы привести в порядок дела. Я должен отправиться на Корнуолл.

— Так убирайся на Корнуолл! — прошипела Элиза. — Я никуда не поеду. Это мой дом, здесь я буду жить.

Долгую минуту Брайан смотрел на нее в упор. Элиза дрожала так, что каждую секунду боялась упасть; казалось, он предвидел любой ее шаг, и теперь она была загнана в угол, отступать из которого было уже некуда.

Он прошел к огню и протянул к нему руки, глядя на языки пламени.

— Миледи, боюсь, ты не оставляешь мне выбора, кроме как силой заставить тебя вернуться. Мы уезжаем сегодня, как только ты пообедаешь, вымоешься и отдохнешь. Можешь отправиться со мной по доброй воле, иначе я увезу тебя силой. Мне бы не хотелось унижать тебя, но другого выхода у меня нет…

Его голос насмешливо дрогнул и затих. Элиза почувствовала, что он собирается обернуться, прежде чем Брайан действительно сделал это.

— Я не уеду из Монтуа! — решительно произнесла она, бросилась к лестнице и взлетела по ней к дверям своей спальни. Оказавшись в комнате, она с силой захлопнула дверь и задвинула тяжелый деревянный засов, а потом прислонилась к двери, дрожа всем телом.

Никакие силы на земле не заставят ее открыть засов.

Брайан проследил, как легко она взбегает по лестнице, и сжал зубы, услышав громкий стук двери и звук задвигающегося засова. Он уставился на огонь, невольно сжав кулаки.

Все шло так, как он и ожидал.

Ладно, пусть, гневно думал Брайан. Он встревожился, когда не смог разыскать Элизу ночью, на празднике в честь коронации. Элеонора пыталась успокоить его, говоря, что Уилл и Изабель отвезли ее домой, поскольку ночь обещала быть неспокойной.

Но когда он прибыл в городской дом только для того, чтобы обнаружить ее письмо, его тревога превратилась в неудержимую ярость. Она вновь обманула его. Неудивительно, что она так послушно ждала дня свадьбы и была такой спокойной во время церемонии, — все это время она строила замыслы. Как только она достигнет Монтуа, понадобится настоящая война, чтобы вытащить ее оттуда…

Даже сейчас в нем кипела ярость оттого, что на этот раз победа осталась за Элизой.

Но ему было оставлено еще одно письмо, Брайан нашел его через некоторое время, когда уже достаточно остыл, чтобы понять, что в нем написано.

Второе письмо оставила горничная Элизы, женщина, которую он прежде едва замечал. Оно начиналось с признания и заканчивалось мольбами. Она, Джинни, подсыпала яд ему в вино, правда, недостаточно, чтобы убить, и клялась в этом Пресвятой Девой Марией. Свой поступок она оправдывала только стремлением отомстить. И теперь, поскольку он загладил свою вину перед Богом, Джинни просила его о прощении.

Из этого же письма Брайан узнал, что Элиза намерена путешествовать с монахинями. Узнал также, что она решила не приказывать закрыть замок до своего появления.

В ту же ночь он отправился к Уиллу, со смехом рассказал обо всем и попросил помощи.

— Что же ты сможешь сделать? — удивился Уилл. — Ты нужен Ричарду здесь, чтобы помочь ему до отъезда уладить дела в Англии и оставить ее в надежных руках, и к тому же найти деньги для уплаты долга Филиппу и для крестового похода.