Джексон забрался обратно в «Мини», намереваясь двинуться обратно в квартиру, откуда планировал сделать несколько звонков родителям убитых девушек.

Самая худшая часть его работы заключалась в необходимости иметь дело с родственниками жертв насильственных преступлений. Ему было невыносимо становиться свидетелем того, как их жизни летят под откос, как разбивается все, во что они верили, как сами они тоже разрушаются, словно складываясь часть за частью снаружи внутрь. Вот только теперь он был одним из них.

«Полли», – прошептал он, упираясь лбом в руль. Прилив саднящего горя навалился на него, словно из засады. Плечи невольно затряслись, желудок сжался, а в груди разлилась такая острая боль, словно сердце разрывалось напополам. Он неконтролируемо всхлипнул. Все сошлось воедино: и жена, и его потеря, и его собственная неспособность найти убийцу.

«Но сейчас все же тот момент, – подумал Джексон, – когда надо понемногу собрать себя обратно». До настоящего момента Неон никогда не наносил удар днем. Он предпочитал ранние часы, когда можно наиболее эффектно представить публике свои шедевры. И Мэтт не думал, что сейчас убийца будет радикально менять курс.

Горе немного отпустило хватку, и он завел мотор. Оставалось надеяться, что стратегия Броуна наводнить улицы полицией даст результат. Джексону теперь было абсолютно все равно, кто возьмет Неона первым. Побоку гордость, или честь, или месть, раз уж эту смертоносную сволочь схватят и ткнут носом в то, что она натворила. Это он и повторял себе, вливаясь в поток уличного движения. Только Джексон знал, что лжет самому себе.

* * *

Айрис прищурилась и открыла рот от изумления. Она ожидала увидеть ярко горящие огни. Ей виделись все цвета солнечного спектра. Воображались острые инструменты, стекло и газ, жар и огонь.

Она была в этом абсолютно уверена, могла поставить на это любые деньги. И она так ошибалась…

Перед ней действительно открылся настоящий храм, но поклонялись в нем не богу Неону, а музыке.

Звукозаписывающее оборудование вдоль одной стены, электронное пианино у другой. Стол, уставленный профессиональными пультами и вертушками типа как в ночных клубах. Звуковые колонки, усилители и какая-то громоздкая штуковина с надписью «сабвуфер». Изучать рычажки и циферблаты вокруг было для нее все равно что читать на иностранном языке.

Стеллаж от пола до потолка был набит книгами, виниловыми пластинками и всякими музыкальными аксессуарами. Айрис пробежала взглядом по заглавиям и обложкам пластинок – все они оказались слишком мудреными для ее головы. Названия некоторых исполнителей и музыкальных альбомов она зачитала вслух: Мадди Уотерс, Билли Холидей, Стэн Гетц, «Темная сторона луны», «Акваланг», «При дворе Малинового Короля»… Она в жизни не слышала ни про один из них.

В центре комнаты – два кларнета и три саксофона, все на специальных подставках, в окружении микрофонов. Айрис протянула затянутую в перчатку руку, понажимала клавиши и тяги, прислушиваясь к постукиванию стали о дерево, меди о медь. Искусство, которое требовалось, чтобы извлечь из них мелодию, было, по ее разумению, совершенно непостижимо.

Отступив на шаг, она подумала про человека, который нанял ее, чтобы убить свою жену. Богатый, творческая натура, занимается любимым делом, красивая женщина под боком – казалось бы, что тебе еще надо? Зачем риск все потерять? В случае любого развода или разрыва он все равно получил бы половину; а половина такого места – это больше, чем большинство людей, которых она знала, могли заработать за всю свою жизнь. Но тут, похоже, не самая обычная семейная драма. Гэри Фейрвезер – хладнокровный убийца. До сегодняшнего дня Айрис не была уверена, был ли этот самый человек Неоном, но, изучив его лицо и заглянув ему прямо в глаза, в упор, она уже знала, что это так. Хотя, если цитировать Джексона, требуются железные доказательства.

Надо уходить, осознала Айрис, и быстро. Небезопасно оставаться здесь, испытывая судьбу. Один последний взгляд, подумала она, поднимая голову и внимательно оглядывая комнату.

Один из отсеков стеллажа оказался прозрачным. Она подошла к нему. Внутри лежало что-то, похожее на отрезки черного кожаного шнура. Кровь Айрис вдруг горячо заструилась в жилах. Она засунула руку внутрь и вытащила то, что теперь опознала как кожаный ремешок, который используют саксофонисты, чтобы подвешивать инструмент на плечо при игре. Широкая лямка с двойной прострочкой имела хлопковую подбивку, чтобы впитывать пот, а шнур потоньше цеплялся к самому саксофону. На вид он был очень прочный.

Достаточно прочный, чтобы в правильных руках успешно выполнить роль удавки.

Айрис находилась в одной из самых нищих частей города, где уровень детской бедности был во все времена очень высок, а уровень взрослой занятости исторически низок. Соответственно, поножовщина и перестрелки были здесь обычным делом. Статистика насильственных и сексуальных преступлений буквально зашкаливала. Айрис уделяла внимание таким вещам, поскольку это означало для нее новые деловые возможности. А где новые дела, там и «Красная Шапочка», или просто Шапка, как предпочитала называть ее Айрис, – девчонка-подросток смешанной расы с детским лицом, бодро раскатывающая по округе на велике. Дождь или солнце, жар или холод – она всегда носила красную худи с накинутым на голову капюшоном и была повсеместно известна как посредник, которому можно доверить практически любое дело. Шапка гоняла по всевозможным поручениям. Доставляла наркотики. Была настоящей энциклопедией местных знаний и человеком, к кому ты обращаешься, если нужно узнать, кого не следует злить. Действовала и в качестве агентства знакомств для «Набери смерть», подыскивая клиентов для наемного убийцы. Айрис отстегивала ей процент с каждого полученного заказа. Их отношения строились на доверии через общий опыт: Айрис взяла Шапку (тогда еще Джоди) под свое крыло в своем последнем детском доме, прежде чем ее пинком выкинули оттуда в большой враждебный мир.

Поравнявшись с кафе, в котором подавали лучшую пахлаву в городе, Айрис услышала за спиной знакомый скрип велосипедных тормозов. Полуобернувшись, она увидела свою подругу, упирающуюся носками кроссовок в тротуар и едва не вступившую в кучу собачьего дерьма. Шапка расплылась в улыбке.

Они не стали обниматься, поскольку ни одной из них не было дела до подобных нежностей. Айрис засунула руки в карманы куртки – пальцы нащупали кожаный ремешок для саксофона, который она стащила в избушке Фейрвезера, – и мотнула головой в сторону более тихой точки на противоположной стороне дороги, к открытой парадной между заколоченным магазином сотовых телефонов и парикмахерской с вывеской «Закрыто». Шапка бесшумно покатила рядом с ней, налегая на педали.

Как только обе оказались под защитой от стихии и безопасно забились внутрь, подальше от посторонних ушей, Шапка стянула капюшон, открывая миндалевидные глаза цвета слабого чая, шрам на переносице, полученный в раннем детстве от кого-то из ребят постарше, и мелкие кривые зубки, налезающие друг на друга.

– Как делишки, Айрис?