Позже, уже во время профессиональной карьеры Джордана, его будут часто обвинять в запугивании партнеров по команде и попытках задирать их при каждом удобном случае. Быть может, этому он научился у Бобби Найта за несколько коротких месяцев совместной работы с ним. «Дело не в том, что я его боюсь, – говорил Джордан репортерам, освещавшим работу олимпийской сборной. – Но он – тренер, и он успешно тренирует благодаря своему стилю. Я вовсе не собираюсь бросать ему вызов. Играть у него четыре года – об этом я даже думать не хочу. Но он прямолинейный и честный. Он говорит то, что думает. Какие бы слова он ни произносил, ты всегда поймешь, что он имеет в виду».

Испытав унижение от Найта, Джордан яростно отыграл концовку олимпийского турнира, набрав 20 очков в финальной игре, в которой сборная США в битве за золото разбила Испанию, 96: 65. После победы он надолго заключил в объятия улыбавшегося Найта, а мгновение спустя уже размахивал маленьким американским флагом, стоя на пьедестале с медалью. Поцеловав ее и спев национальный гимн, он затем рванул на трибуны, чтобы отдать золотую медаль своей матери.

Он напомнил ей о клятве, данной им в девятилетнем возрасте после того, как американцы уступили русским в 1972-м, сильно разочаровав его. Тогда он не мог знать, что золотая медаль достанется ему ценой унижения от тренера Найта. Джордан не был из тех людей, кто легко мирился с издевательством. Каким бы сладким ни был миг победы, история в раздевалке оставила у него горькое послевкусие.

Энтони Тичи не попал в заявку олимпийской сборной, но получил возможность вблизи наблюдать за тем, как Джордан приносит свой талант в жертву требованиям еще одного тренера-деспота, помешанного на контроле. Увиденное поразило Тичи, посчитавшего эту жертву по меньшей мере удивительной. «Многие люди никогда этого не замечали, – говорил Тичи в интервью 2012 г. – Если вы посмотрите на стиль его игры, то поймете, что после школы он подстраивался к команде колледжа, после колледжа – к олимпийской сборной, а после нее – к игре на профессиональном уровне, потому что ему всегда хватало характера играть у таких тренеров, как Дин Смит, Бобби Найт или Фил Джексон».

Никто не был удовлетворен выступлением Джордана на олимпийском баскетбольном турнире больше, чем Род Торн, испытавший сильное облегчение от увиденного: игра Майкла доказала, что генеральный менеджер «Буллз» принял верное решение на драфте. «Игра на Олимпиаде дала Майклу импульс, – объяснял Торн, оглядываясь в прошлое. – Его имя стало притчей во языцех, потому что Олимпиада проходила в Лос-Анджелесе и каждый вечер по телевидению крутили нарезку кадров с его данками и красивыми финтами, пусть даже он отыграл на турнире и не так много времени».

Две недели спустя, 12 сентября 1984 г., «Буллз» объявила о подписании семилетнего контракта с Джорданом на сумму в 6 млн долларов – он стал третьим по величине в истории лиги, позади контрактов двух хьюстонских крупных игроков Хакима Оладжувона и Ральфа Сэмпсона. Сделка с большим отрывом стала самой крупной из всех, что когда-либо заключались клубами с защитниками. «Потребовалось провести переговоры, – сострил партнер «Буллз» Джонатан Ковлер. – Говорили в основном мы, а они соглашались».

Пройдет несколько дней, и другие агенты NBA выскажут противоположное мнение. Почему явно звездный игрок вроде Джордана подписывает контракт, который растянется на семь лет, да еще и за такие скромные деньги? «В этом нет смысла», – сказал изданию Southtown Economist Джордж Эндрюс, агент Мэджика Джонсона и Айзеи Томаса. Агент Ли Фентресс отметил, что подобная сделка практически гарантирует возникновение проблем в будущем, так как стоимость контрактов игроков уже начала невероятно быстро расти.

«Я не хочу играть в Бога, – сказал Дэвид Фальк, делая заявление о заключении сделки. – Майкл и его родители сами приняли решение».

Ключевым моментом соглашения стал пункт «Любовь к игре», на включении которого в контракт настоял сам Джордан. Стандартный контракт игрока NBA давал клубу возможность аннулировать соглашение в случае, если игрок получал травму, занимаясь какой-либо активной деятельностью за пределами команды и без ее разрешения. Джордан же захотел иметь свободу соревноваться где и когда захочет без всяких ограничений, к чему его подталкивала любовь к игре. Команда пошла на уступки, так как семья Джордана дала свое согласие на предложенные условия контракта.

«У моих юристов были кое-какие проблемы с контрактом, но у меня нет, – сказал Джордан репортерам в Чикаго. – Я счастлив, что переговоры окончены, я с нетерпением жду начала тренировок с «Буллз». Вас ждет не шоу Майкла Джордана – я просто буду частью команды».

Когда официальные представители Nike впервые встретились с Сонни Ваккаро, им стало интересно, не имеет ли этот господин отношение к мафии? Глядя на его внешность, имя, акцент и манеры, можно было подумать именно так, тем более что у него была аура человека, знающего секреты, сведущего в том, от чего далеки обычные люди. То же впечатление сложилось и у Майкла Джордана, когда он впервые сел за один стол с этим невысоким и толстеньким итальянцем с глубоко посаженными глазами. «Я не уверен, что хочу связываться с этим подозрительным типом», – Джордан признавался впоследствии, что у него были такие мысли.

Сам Ваккаро тихонько посмеивался над неловкостью ситуации. Его друзья были вполне уверены в том, что этот человек и близко не связан ни с чем криминальным. Но Ваккаро никогда не прилагал усилий к тому, чтобы развеять домыслы о том, что он – мафиози. Ему в каком-то смысле даже нравилась мысль о том, что люди считают его связанным с криминальными «семьями». В мире бизнеса пригодится любое преимущество.

Кроме того, Ваккаро и правда был связан с немалым числом «успешных людей», носивших безвкусные цветастые костюмы. Но этими людьми были баскетбольные тренеры, а не гангстеры. Лучшие американские тренеры, работавшие в студенческом баскетболе, тоже не были уверены в нем наверняка. Они просто знали, что чеки, которые выписывал им Ваккаро на солидные суммы, всегда можно было без проблем обналичить. В 1978 г. проложить себе дорогу в баскетбол можно было, только раздавая благодать направо и налево. Впоследствии Сонни Ваккаро превратит Nike в живое доказательство этого тезиса.

Билли Пэкеру было достаточно одного взгляда на Ваккаро, его едва заметный пушок на лице и помятый спортивный костюм, чтобы расхохотаться. «Одно дело, если бы он был воротилой с Уолл-стрит или большой шишкой с Мэдисон-авеню, – говорил Пэкер. – Но он таким не был. Он был парнем с улицы. Баскетбол не собирался пускать его в свой ближний круг. Тогда он начал вести дела за пределами этого круга и стал невероятно успешен как в личном плане, так и в плане управления компанией».

Ваккаро произвел революцию в спорте, даже не пытаясь скрыть свою истинную натуру – дружелюбного малого из Питтсбурга. Ну, по крайней мере, таким он был полгода. Вторую половину года он был из Вегаса. Если его внешность и аура «приближенного к «семье» не воздействовали на людей, то тогда он прибегал к трюку с Вегасом, козыряя своими связями там. Шесть месяцев в году Ваккаро можно было найти тусующимся около обшарпанных букмекерских контор в заведениях вроде «Аладдина» или «Барбари-Коуст», где можно было поставить деньги практически на все, что угодно. Там он зарабатывал на жизнь, получая «комиссионные» за то, что делал ставки на футбол от лица своих «клиентов». Из объяснений Ваккаро складывалось лишь поверхностное впечатление о его деятельности. Ходили слухи, что он и сам промышлял азартными играми. Он был героем из рассказов Дэймона Раньона и выделялся на общем фоне даже в Вегасе, где таких персонажей было в избытке. Люди говорили, что чем ближе подступало время начала матчей, тем чаще можно было услышать его имя из громкоговорителей в букмекерских конторах.