— Хватит дразнить, — сказала Лайла. — Пора уже сесть к столу.

Потеснившись, все уселись вокруг стола: Нил устроился рядом с Воном, а Карим вклинился между Джиллиан и Лайлой. Все гости оживленно общались между собой, за исключением Нила. Его усилия присоединиться к общей беседе казались натужными, и он замыкался каждый раз, когда Карим пытался вовлечь его в разговор.

— Ты уже выбрал предметы, которые будешь изучать? — спросил Карим, имея в виду муниципальный колледж, куда Нил записался на учебу.

— Еще нет. — Нил сосредоточенно ел, не поднимая головы от тарелки.

Карим несколько удивился.

— Если я ничего не путаю, твоя мама говорила мне, что последний срок записи на весенний семестр истекает через неделю.

Нил пожал плечами, тщательно стараясь избегать взгляда Карима.

— Я пока оставляю выбор открытым.

— Если я могу тебе чем-нибудь помочь, пожалуйста, дай мне об этом знать, — предложил ему Карим. — В своей прошлой жизни я был преподавателем, так что хорошо знаком с учебными планами.

В ответ Нил пробормотал что-то невразумительное.

Лайла бросила на Карима извиняющийся взгляд, но он, казалось, спокойно отнесся к возникшей неловкости. В основном он смотрел на Лайлу. Во время еды, даже поддерживая живую беседу с другими гостями, он украдкой постоянно следил за ней. И если Лайла делала вид, будто не замечает, что Карим теряет из-за нее голову, то для Вона это было просто очевидно. Наверняка это понимал и Нил, поскольку Вон заметил, как племянник то и дело бросает на Карима косые взгляды.

Лайла тоже не была слепой, и Вон видел, что это смущает ее. Сидя вплотную к Кариму, она вела себя суетливо, говорила более возбужденно, чем обычно, а один раз чуть не подавилась, когда он случайно слегка задел ее локтем. Вон думал, что сестра, понимая, что нравится Кариму, чувствует себя виноватой. Нужно было знать Лайлу: она, конечно же, считала, что после смерти мужа прошло слишком мало времени, чтобы начинать думать о других мужчинах.

— Я уже не помню, когда в последний раз так вкусно ел, — сделал комплимент хозяйке Карим, когда со стола были убраны тарелки, чтобы освободить место для десерта. — Вы женщина с массой талантов, Лайла.

— Я этого не знала, — скромно ответила Лайла и рассмеялась, — но думаю, что при необходимости по-прежнему еще что-то могу.

— Предлагаю тост за первую в мире хозяйку, — воскликнул Вон, поднимая бокал, в котором искрился яблочный сидр: ему нельзя было сейчас пить из-за химиотерапии.

— Ты хочешь сказать — вторую, — игриво взглянув на него, поправила Лайла и продолжила расставлять тарелки для десерта. — Я уверена, что с Абби мне не сравниться.

Карим поспешил сменить тему разговора. Он повернулся к Нилу и сказал:

— Твоя мама говорила мне, что ты собираешься купить подержанный автомобиль. Я знаю, где продается такой. 98-го года, но с небольшим пробегом и после недавнего капитального ремонта двигателя. Он принадлежит моему другу. Если тебя это интересует, я мог бы поговорить с ним, чтобы он предложил тебе хорошую цену.

— Спасибо, но я уже кое-что присмотрел, — не слишком учтиво ответил Нил, стараясь не смотреть на собеседника.

— Правда? — удивилась Лайла. Было видно, что она впервые об этом слышит. — Но ты же сам говорил мне, что не нашел ничего подходящего по цене.

— Я пока не определился. — Нил по-прежнему не поднимал головы. — Просто… В общем, у меня есть школьный приятель, который собирается купить себе новую машину, и он подумал, что меня может заинтересовать его старая.

— А что это за машина? — спросила Лайла.

— Не знаю. Я еще не смотрел ее, — признался он.

— В таком случае тебе не помешает взглянуть на машину друга Карима. Будет с чем сравнивать, по крайней мере. — Словно не заметив смущения Нила, она взяла нож и начала разрезать поставленный на стол тыквенный пирог.

Он бросил на нее раздраженный взгляд и сказал:

— Я как-нибудь сам с этим разберусь, мама. О’кей?

Лайла предусмотрительно не стала ему отвечать.

После десерта все вымыли руки, после чего настало время открывать подарки. Вручая свой подарок Вону, Лайла извиняющимся тоном произнесла:

— Боюсь, что он у меня очень скромный. Видишь ли, мой бюджет совсем не тот, что раньше.

Открыв коробку, Вон нашел там вязаный шарф и такую же шапочку, видимо, ручной вязки, но точно сделанные не Лайлой: он знал, что сестру нельзя было заставить вязать даже под страхом смерти. Тем не менее он был тронут.

Нил подарил ему набор рыболовных мушек, который он приобрел на распродаже домашних вещей. Они обменялись парой воспоминаний о тех временах, когда Вон брал его с собой на рыбалку, и лицо Нила немного просветлело. Вон надеялся, что в конце концов воспоминания племянника о его счастливом детстве постепенно вытеснят более поздние, трагические.

Подарки Вона сестре и племяннику тоже были скромными, но выбранными с любовью. Лайла с искренним восторгом приняла шкатулку из тикового дерева с ручной резьбой, привезенную им из Намибии, такую же он отдал Джиллиан. Для Нила он привез резную ритуальную маску и африканский музыкальный инструмент — мбиру[90], — издававший жутковатые звуки, похожие на стук дождя по железной крыше.

Джиллиан преподнесла Лайле подарочную корзинку с набором туалетного мыла и масел для ванн. Для Нила она приготовила компакт-диск с автографами, выпущенный новой авангардной рок-группой, в которой играл один из ее друзей. В свою очередь Джиллиан получила от них старинную почтовую открытку с изображением крытого моста, помещенную в грубую рамку из бересты.

И все-таки самым продуманным был подарок Карима Лайле — сборник переведенных с персидского стихов афганского поэта тринадцатого века Джалаледдина Руми в старинном кожаном переплете.

— Руми был величайшим поэтом нашей страны, — сказал он, добавив, что в то время Афганистан принадлежал к Византийской империи. — По иронии судьбы большую часть своей жизни он провел в изгнании.

Лайла была заметно тронута подарком, хотя, похоже, находилась в некотором замешательстве: книга явно была редким изданием, которое, несомненно, стоило очень дорого. По сравнению с этим галстук, подаренный ею Кариму, выглядел совершенно прозаически. Она открыла том и наугад прочитала вслух первые попавшиеся строчки:

На последних словах она запнулась, на глазах ее появились слезы; Вон понимал, что сестру не так растрогали стихи, как жест мужчины, который преподнес их в дар. Закрыв книгу, Лайла некоторое время сидела молча, водя пальцами по тисненому переплету и глядя куда-то перед собой. Затем она нагнулась, чтобы поднять последний подарок, оставшийся под елкой: тонкий белый конверт с напечатанным на нем именем Вона.