Никого не удивило, что Шарлотта не вышла проститься с дочерью и приемным сыном. У края кипарисовой рощи Аура оглянулась и посмотрела на окно матери в восточном крыле, но ничего не разглядела сквозь разноцветный витраж.

Ауре стало не по себе при мысли, что она надолго оставляет Шарлотту без надзора. Она отозвала в сторонку Якоба, самого старого из слуг, – он занял место Конрада после его смерти.

– Слушаю, фрейлейн.

Они остановились в тени кипарисов.

– Вот что, – нерешительно начала Аура, – заприте мою мать в комнате. Ради ее собственного блага и ради детей.

Якоб нахмурился – эта идея ему явно не понравилась. Но потом участливо улыбнулся.

– О детях не беспокойтесь, фрейлейн. Кухарки души в них не чают, да и остальные слуги тоже. Мы позаботимся о них наилучшим образом. А что касается вашей матери – и о ней не переживайте. Я в замке немало лет, застал времена, когда она еще была полноправной хозяйкой. Слуги ей многим обязаны. Если для нее будет лучше оставаться в комнате, я об этом позабочусь.

– Мать очень больна. Вы знаете, Якоб, у нее бывают приступы безумия. Не хочу, чтобы она напугала Джиана и Тесс.

– Этого не случится, фрейлейн.

Ауре хотелось дать слуге еще кое-какие указания, но она понимала, что может его обидеть. Да он и сам знает, что делать. Якоб всегда был таким же добросовестным и исполнительным, как и Конрад.

Аура протянула ему руку. Слуга пожал ее, словно скрепляя их уговор.

– Будьте осторожны, фрейлейн, – предостерег слуга. – Мы все надеемся, что вы вернетесь очень скоро. Особенно дети.

– Да, я и сама надеюсь.

Аура снова подошла к замку и увидела Кристофера. Никаких следов похмелья. Ему не терпелось поскорее уехать. Когда Аура поделилась с братом своими планами, глаза его засверкали. Было ясно: он все отдаст, лишь бы спасти Сильветту.

Кристофер только что попрощался с детьми. Теперь наступила очередь Ауры.

– Мама, возвращайся поскорее, – шепнул ей на ухо Джиан, когда они обнялись. Аура чувствовала: сын вот-вот заплачет, нельзя дольше оттягивать расставание. Она и сама едва сдерживала слезы.

Тесс, напротив, лукаво улыбалась. Эта улыбка никак не вязалась с внешностью маленькой девочки. И Тесс, и Джиан сильно изменились за последнее время. Сторонний наблюдатель, может быть, счел бы их не по годам развитыми, но Аура-то знала: дело не только в этом. Для своего возраста дети были удивительно благоразумны и рассудительны. Ауру это и радовало, и пугало.

Наконец яхта отчалила. Якоб и дети остались на берегу. Аура увидела, как Тесс, не отрывая взгляда от яхты, взяла Джиана за руку. А может, это он взял ее за руку. Они оба махали ей вслед.

– Тут они в безопасности. Господь не даст их в обиду, – тихо проговорил Кристофер.

Он стоял рядом с Аурой у борта и смотрел на берег.

Яхта плавно удалялась от острова, и силуэты детей постепенно сливались с темной стеной кипарисов.

Их путь снова лежал через Вену, но город они на этот раз не увидели – только пустой ночной вокзал. Вот и хорошо. Слишком много дурных воспоминаний будили эти дома и дворцы, слишком много было с ними связано страданий, боли и разочарований. Стояла глубокая ночь, когда они добрались до города на Дунае, спустя три часа пересели на поезд до Будапешта, а солнце еще дремало за горизонтом.

Будапешт предстал перед ними нагромождением шпилей и крыш, окутанных туманом. Аура и Кристофер остановились на ночь в гостинице недалеко от вокзала, от завтрака пришлось отказаться, чтобы успеть на поезд до Бухареста.

Теперь они ехали по Семиградью, или Трансильвании, как называли эту область местные жители. Дальше, вдоль Карпат, пролегала граница Австро-Венгрии с Румынией. Одно только название этой местности настроило Ауру на романтический лад. А вдобавок за окном купе проплывали поистине сказочные пейзажи.

Трансильвания – земля за лесом. Плоскогорья и крутые горные цепи с глубокими ущельями, куда обрушиваются бурные водопады. В долинах тут и там стоят замки, гордо взирающие на окрестные крохотные деревеньки. Все это напоминало Ауре картинки в детских книжках. Колокольни средневековых городишек величаво тянулись ввысь. То и дело у железнодорожной насыпи мелькали рыси, косули и даже медведи, в небе кружили беркуты и одиноко парил коршун.

Аура впервые ненадолго забыла, куда она едет и какие ужасы, возможно, ждут ее впереди. Как зачарованная она разглядывала старинные крестьянские домики, словно сошедшие с гравюр Дюрера, воловьи упряжки и телеги, чудаковатых пастухов в тяжелых меховых накидках и огромные стада овец.

Глядя на пассажиров, которые садились в поезд и сходили на крохотных станциях, Аура ловила себя на мысли, как непохожа эта местность на ее родину. Мужчины и женщины, даже самые бедные, были одеты в диковинные национальные костюмы, недешевые на вид. Черные и белые ткани были украшены пестрой вышивкой. Все женщины, и молодые, и старые, покрывали голову и плечи платком. Аура наскоро подобрала волосы и все же ловила на себе осуждающие взгляды. Даже мужчины смотрели на нее недовольно. В конце концов Кристофер посоветовал ей тоже накинуть платок. Помедлив, Аура неохотно последовала совету.

Румынские пограничники – черноволосые, усатые, молчаливые и мрачные, – долго и подозрительно разглядывали документы Кристофера. На родине, в ратуше одной крошечной деревушки, он получил новый паспорт. Известие о его мнимой смерти в Вене до тех краев еще не дошло. Тем не менее сейчас он опасался, что пограничники его вот-вот раскусят: лица их выражали крайнее недоверие. Наконец они вернули ему документы и пошли к следующему купе.

За пограничным городом Синая железная дорога спускалась с высоты Карпат в Румынскую низменность. Еще через полдня они добрались до Бухареста. Дальше железная дорога вела в Констанцу, портовый город на западном побережье Черного моря. Поезд отправлялся раз в два дня, так что Ауре и Кристоферу пришлось переночевать в Бухаресте. Аура обменяла немного наличности на румынскую валюту. Хозяин маленькой гостиницы с ехидной улыбкой спросил, все ли деньги они обменяли. Когда Аура ответила отрицательно, он заметно подобрел и объяснил, что у Черного моря германская, британская и американская валюта ценится куда больше местной. Услышав эти слова, Аура и Кристофер испугались, что теперь к ним в номер заберутся грабители. Но ничего подобного не случилось. Наутро, когда Аура прощалась с хозяином и его женой, ей стало стыдно за свои напрасные подозрения.

Поезд останавливался на каждом полустанке, и двести километров до Констанцы они ехали целый день. Владелец гостиницы в Бухаресте был последним, кто понимал их язык. Дальше на восток никто не знал ни слова по-немецки, и теперь Аура и Кристофер принимали любой шепот или усмешку на свой счет. Они постоянно ловили на себе любопытные взгляды и чувствовали себя мишенью для насмешек и оскорблений. Только к вечеру они поняли, что на самом деле привлекают куда меньше внимания, чем им кажется. Констанца оказалась довольно крупным портовым городом, и к иностранцам здесь давно привыкли.