не останавливается на достигнутых результатах и самоотверженно трудится над выполнением напряженных социалистических обязательств, принятых на 1974 год.

Ваши трудовые достижения являются достойным примером для всех советских строителей.

Желаем вам, дорогие товарищи, успешного выполнения принятых социалистических обязательств и досрочного завершения заданий пятилетнего плана».

В этот же день газеты опубликовали Указ о присвоении Владимиру Ефимовичу Копелеву звания Героя Социалистического Труда.

Надо ли мне писать о том, какие чувства владели Копелевым в эти утренние часы, что испытывали его неизменные помощники Николай Большаков, награжденный орденом Ленина, получившие ордена Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени Максимов, Климова, Веденеев, Папилов, Шаламов?

Нужны ли здесь метафоры и сравнения, которыми мы порою тщимся передать то, что не укладывается ни в какие высокоторжественные слова и что скорее похоже на музыку восторга, необъяснимую мелодию, звучащую в сердце?

Счастье! — вот слово, которое, думается, ближе всего к тому состоянию, которое переживал Владимир Ефимович. Я уверен, что никогда еще в его тридцатидевятилетней жизни у Копелева не было дня такой высокой наполненности счастьем, такого поистине «звездного часа судьбы».

А потом этим же утром прямо «на корпусе», как говорят строители, состоялся первый митинг.

Я сохранил интересный газетный снимок. Бригада разместилась на корпусе по вертикали, на балконах второго; третьего и четвертого этажей. И Копелев стоит, опершись руками о перекрытие, в окружении своих женщин-штукатуров, в белой каске, чернобровый, твердоскулый, как обычно в минуты душевного напряжения, словно бы очень сосредоточенный на какой-то мысли, чуть растерянный и чуть хмуроватый.

Вот примерно таким же он появился и на втором митинте в этот же день, в цехе Хорошевского завода, на импровизированной трибуне, среди членов своей бригады, партийных и хозяйственных работников, известных руководителей Главмосстроя.

Я вспоминаю этот митинг с тем ощущением, что самым впечатляющим на нем были общая, разделенная всеми радость и конкретное воплощение того непреложного факта, что опыт копелевской бригады буквально на наших глазах как бы раздвигал границы одной строительной площадки, становился достоянием десятков и сотен других бригад в столице и во всей стране.

Свидетельством этому были многочисленные телеграммы и поздравления от различных организаций и выступления на митинге транспортников, фундаментщиков, строителей подземных коммуникаций, всех тех, кто связан единым комплексом общих задач, одной целью — превратить Москву в образцовый коммунистический город.

Именно об этом горячо говорили и Копелев, и Климова, и начальник комбината Станислав Дворецкий.

Поздравление Леонида Ильича Брежнева обсуждалось на многих строительных площадках города, газеты помещали отклики Героев Социалистического Труда, бригадиров Н. Панина, Н. Сергачева, бригадира В. Гращенкова, повсюду шел деловой разговор об обязательствах, о резервах производства, о перспективах строительства в Москве. И праздник в Домостроительном комбинате стал еще и организатором новых коллективных усилий, динамичным стимулом к еще более интенсивной работе.

...Прошел месяц. В начале мая буквально в ста метрах от того цеха Хорошевского завода, где проходил памятный всем митинг, в здании клуба строителей «Созидатель», собрались участники Всесоюзного семинара, организованного Госстроем СССР, Главмосстроем и ВДНХ. Со всей страны съехались в Москву четыреста человек, директора и главные инженеры домостроительных комбинатов, начальники технических служб, бригадиры и рядовые строители, чтобы изучить опыт лучшей бригады.

Повестка семинара имела длинное название, но, попросту говоря, это был семинар Копелева. Всесоюзная школа его опыта и мастерства.

Два дня обсуждений, докладов и непосредственного показа на копелевской «боевой площадке», на других стройках. Главмосстрой выпустил к этому семинару специальную литературу, подробно рассказывающую о поточно-бригадном хозяйственном расчете, в основу которого положен метод Н. Злобина, но с теми творческими поправками на особенности работы именно домостроительных комбинатов, которые внесли бригады сначала Анатолия Васильевича Авилова, а затем Владимира Ефимовича Копелева.

Что ж, пристальный интерес к новаторскому опыту столичных градостроителей естествен. Москва ведь главная строительная площадка страны, главная по масштабам, по размаху новостроек, каких ныне не знает ни один город планеты.

Я не буду рассказывать о семинаре подробно, о многочисленных находках опыта, о деталях организации самого высокоэффективного в стране труда строителей. Не буду излагать то, о чем говорили и сам «виновник торжества», и Николай Большаков, и Владимир Папилов, и главный экономист комбината Петр Давыдович Косарев.

Не знаю, быть может, в этом сказывается мое особое пристрастие, но, право же, эти детали, то, что Достоевский называл когда-то «подробностями текущей жизни», содержат не только ценные сведения для специалистов. Без подробностей нет и картины жизни, в них просматривается нечто идущее от характера, от склада натуры и нравственных представлений героев.

Опуская здесь многое, я все же не могу пройти мимо двух-трех примечательных деталей, так сказать, «человеческого плана», запомнившихся мне.

Я приехал в клуб рано. В прохладном помещении пахло свежевымытыми полами и еще никого не было. Я спокойно осмотрел большую фотовыставку, посвященную бригаде. Признаться, в последние годы я видел много фотографий Владимира Ефимовича — в газетах, в журналах, в кино, на телевидении. Это один из тех редких случаев, когда популярность рабочего человека почти не уступает известности актеров или писателей. И мне подумалось: пройдут годы, перебирая старые фотографии, Копелев вспомнит по ним многое, а главное — он сможет вспомнить лучшие месяцы и годы своей бурно-кипучей, утомлявшей его, крайне напряженной, порой мучительной, но, несомненно, самой счастливой поры его рабочей жизни.

Быть может, в своем альбоме он найдет фотографию, сделанную 11 апреля, в день получения бригадой наград Родины. Вот стоят шестнадцать человек на Красной площади, слева кремлевские трибуны, сзади Спасская башня.

Не будь подписей под фото, право же, трудно было бы определить, кого это так широко, на всю первую полосу, представляет читателям столичная газета.

Знаменитые ли это ученые, дипломаты, государственные деятели, крупные хозяйственные руководители? Или же эти шестнадцать хорошо одетых взволнованных людей — только обыкновенные рабочие? Те самые, кого еще сравнительно недавно называли простыми каменщиками.

Копелев приехал на свой семинар в десять утра. И уже со стройки. Однако не из Новогиреева, а снова из Орехово-Борисова. Успел перебазироваться. И хотя на эту передвижку бригада затрачивала всего один день вместо трех по норме, не говорят ли такие частые «броски» из района в район, из одного конца Москвы в другой, о плановых просчетах, о том, что монтажникам не успевают готовить надлежащий «фронт работ»?

В тот день Копелев встал в пять утра, и когда появился в клубе, то выглядел как человек, успевший с утра погрузиться во всякие заботы, хоть и радостные, но все же волнующие его