Володея прикусила язык. Скромную Уту она как-то упустила из виду. Эльга тоже молчала, стараясь успокоить чувства и придумать, как уйти подальше от этого разговора. Хотелось напомнить Володее, сколь многим она, Эльга, обязана Уте. Сколько раз сестра, полная молчаливой, но стойкой и прочной, как кремень, преданности, спасала ее честь, судьбу, саму жизнь! Оба раза она выходила замуж ради того, чтобы помочь Эльге, и в первый раз овдовела из-за нее же. Даже в тот день, когда Мистина унес Эльгу из логова Князя-Медведя, дорогу в чащу ему показала Ута.

Память об этом наполняла душу стыдом. Ута заслуживала куда большей любви и уважения, чем сестра и муж оказались способны ей дать. Мистина женился на ней ради чести владеть племянницей Вещего и родственной связи с Ингваром; он почитал ту из двух сестер, которая ему досталась, но желал с самого начала другую, ту, которой завладеть по закону не сумел.

Ну а когда Эльга посчитала себя сводной, привязанности к сестре не хватило, чтобы ее остановить. Но целиком отнять мужа у сестры, отдавшей ей все, она не смогла бы. Совесть не всегда вовремя кладет предел желаниям, но рано ли поздно она должна вступить в дело, если человек не хочет вовсе утратить уважение к себе.

– Ингвару и надо было на Уте жениться, – обронила Володея, косясь на Эльгу из-под ресниц. – У нее же первое дитя от него, да?

– С чего ты взяла? – потрясенно воскликнула Эльга.

– Так личиком похоже.

– Улебка на саму Уту и похож! – Эльга взяла себя в руки. – И ты мне этих глупостей не выдумывай! Между нашим родом и Ингваром уговор: мы вместе владеем всеми землями родов наших, от Греческого моря до Ладоги. И Святка наш все эти земли один унаследует после нас. Как бы там ни было – если я с Ингваром разведусь, мой сын утратит половину своего наследия. А я этого не позволю, даже если Ингвар еще пять жен приволочет!

– Ну, как знаешь, дело твое, – холодновато и насмешливо обронила Володея. – А только, может, с другим-то мужем у тебя и детушек бы прибавилось… Ута вон троих принесла…

Этот намек снимал вину в малочадии с Эльги и перекладывал на Ингвара – хотя у него-то, считая Улебку, сыновей было двое. Но Эльга не обрадовалась, а испугалась. Сколько лет она мечтала о втором ребенке, но суденицы сыграют с ней очень дурную шутку, если пошлют его сейчас – когда она уже не жена своему законному мужу и того вовсе нет в Киеве. Вот этим она загубит себя безвозвратно!

– Пока Ингвар мой муж, он моему роду Олегову даст власть над половиной света белого! – сказала она, гоня прочь эти мысли. – А стань кто другой – пропадем в раздорах бесконечных. Я этого не позволю.

– Ингвар – неудачливый человек! – горячо возразила Володея. – Из греков едва жив воротился! Если бы не Свенельдич – остались бы вы без войска, без добычи и без Руси, пожалуй! Какого ты от него счастья для своего рода хочешь? С ним вы пропадете, да и все!

– Удачей не один человек владеет, а весь род! – напомнила Эльга. – Род Ингвара ведется от Одина. Его кровь – это кровь богов, и удача в ней не истощится, пока стоит белый свет. Даже пусть… у Ингвара у самого удачи не много, но он ее детям и внукам передаст. Сыну моему удачи хватит! Я не разорву связь внуков моих с родом Одина. Мой род дал мне все, что я имею, и я его не предам!

– И я свой не предам! – запальчиво подхватила Володея. – Через меня мой род в Чернигове станет княжить! Навеки! А ты смотри – не пожалей потом.

Эльга ничего не ответила, но какой-то голос в душе холодно сказал: нет. Олег Вещий один владел землями полян и саварян, и они были бы ему плохими наследницами, если бы позволили разделить эти волости.

Но обдавало холодом при мысли, что те же замыслы может вынашивать и Мистина. Младшая сестра пусть говорит, что хочет, здесь нет беды. Но если сам Мистина тайком прикидывает, не избавиться ли ему от Ингвара и не занять ли самому место мужа Эльги и князя руси, противостоять ему ей не хватит сил. Ни как у женщины, ни как у княгини. Сейчас Мистина – оружие в ее руке. Но пожелай он – и она сама станет лишь послушным его орудием, хочет она того или нет.

До этого разговора Эльга хотела подарить Володее одну из прозрачных шелковых сорочек, привезенных Мистиной, – Грозничар увидит такое на жене, дара речи лишится. Но теперь передумала. Ей не было жалко для сестры диковинного одеяния, но та, пожалуй, усмотрит в этом новое подтверждение того, что Мистина для Эльги нечто большее, чем зять и воевода…

* * *

На другой день Эльга устроила пир в честь родни. Пока поднимали чаши за богов и предков, княгиня держала при себе сына Святку, одетого в шелковую сорочку и узорный кафтанчик, – пятилетнее дитя имело равные с матерью права и обязанности и должно было вести себя соответствующе, сколько позволял возраст. Сначала мальчик увлекся ярким действом – обилием нарядно одетых людей, звуком рогов и гуслей, громкими речами, – но скоро утомился, стал вертеться и кричать, и Эльга отдала его Добрете. Не скоро еще сын станет ей настоящим помощником в делах державных!

К счастью, у нее имелись более полезные помощники и советчики. Она занимала место на возвышении в конце палаты – одна. На сиденье Ингвара лишь лежала обшитая куньим мехом подушка. По правую руку от княгини за длинными столами сидели, по порядку знатности, ее приближенные: Мистина, Асмунд, Свенельд, вызванный из Деревляни посоветоваться и привезший пару коростеньских бояр, потом старик Избыгнев, его сын Честонег, Острогляд, Дорогожа. Потом оставленные Ингваром в Киеве сотские большой дружины: Радорм, Сиггейр, Тьодгейр и Орогость. Далее разместились прочие киевские мужи нарочитые. Со своего возвышения глядя на эту силу – после похода, получив долю добычи и подарки, киевляне приоделись и теперь радовали глаз яркими нарядами, – Эльга ощущала себя более уверенно, чем даже Ингвар, когда тому впервые пришлось обсуждать с Грозничаром его притязания. Тот повторил теперь перед Эльгой и киевлянами, что желает носить звание князя, поскольку тоже женат на племяннице Вещего, и обладать правом заключать договора с иноземными царями и каганами по своему разумению.

– Если мы дадим тебе права, равные с нашими, это не сделает чести ни нам, ни тебе, – отвечала ему Эльга. У нее и ее советчиков было время подготовиться к этой беседе. – Твоя жена, моя сестра, равна мне родом, но ты не равен Ингвару. Его род в Приильменье ведется от Ингвара, младшего сына Харальда Боезуба, а тот через шестнадцать колен возводит свой род к Одину. А чтобы не было сомнений, я сейчас перед этими мужами русскими, киевскими и черниговскими перечислю их всех. Скьёльдом звался сын Одина Конунга Асов. Он был отцом Фридлейва, отца Мир-Фроди, отца Фридлейва, отца Хаварда Сильнорукого, отца Фроди, отца Вермунда Мудрого, отца Олава Скромного, отца Дана Надменного, отца Фроди Мирного, отца Фридлейва, отца Фроди Смелого, отца Ингьяльда Воспитанника Старкада, отца Хрёрека Бросателя Колец, отца Хальвдана, отца Хрёрека Метателя Колец, отца Харальда Боевого Зуба[29]. Можешь ли ты назвать своих предков, что возводили бы твой род столько же высоко?