Лицо Феликса стало каменным. Хотя он ничего не ответил, было ясно, что он готов взорваться от ярости. Я обратилась к матери Вероники в последней попытке убедить ее услышать правду, но мои слова упали в пустоту.

Защитные механизмы Феликса и Ронды были непроницаемыми, и я не стала продолжать страдания Вероники. Так как она получила всю необходимую информацию от конфронтации, я попросила ее родителей уйти.

Вероника понимала, что выбор стоит между ее психическим здоровьем и ее родителями: противоречия были непреодолимыми, она не могла получить все. И Вероника довольно быстро приняла решение:

Вероника расплакалась, и мне пришлось обнять ее, чтобы успокоить. Потом она сказала:

Последнее замечание доказывало, что Вероника была готова принять ту страшную правду, с которой приходится сталкиваться многим взрослым, подвергшимся насилию в детстве: их родители просто не умели любить. Это был их собственный провал, их личный недостаток, и Вероника не имела никакого отношения к этому.

Конфронтация с молчаливым соучастником

Так как родители Полины жили в другом штате, она решила написать каждому из них отдельное конфронтационное письмо. Во время ролевой игры, когда Полина рассказала от лица себя-ребенка о первом эпизоде сексуальной агрессии со стороны отца, она вспомнила, что она жаловалась матери. Для Полины было особенно важно понять, почему мать ничего не сделала, чтобы защитить ее.

Отправив письма родителям, Полина очень нервничала, готова была лезть на стену. Спустя три недели она пожаловалась мне, что до сих пор не получила никакого ответа от отца.

«Как это не получила? – спросила я. – Это и есть ответ – он не собирается разговаривать с тобой на эту тему».

В отличие от отца, мать Полины написала дочери. Полина зачитала фрагмент письма в группе:

Это письмо очень обнадежило Полину, она поверила, что отношения между ней и матерью могут стать более честными. По моему совету она позвонила матери в моем присутствии. Во время разговора Маргарет, мать Полины, вновь выразила свое сожаление по поводу того, что случилось, признала свою слабость и вину. Я тоже начала думать, что между двумя женщинами могли начаться новые отношения… пока Полина не попросила мать о том единственном, что было важно для нее:

Маргарет молчала довольно долго.

Полина была горько разочарована тем, что мать отказала ей в единственной просьбе. Но понимала, что ее мать сделала свой выбор много лет назад и что ожидать от нее чего-то другого сейчас было бы странно.

В итоге она решила, что для нее будет лучше свести контакты с матерью к минимуму и полностью порвать отношения с отцом.

«Теперь мы можем начать сначала»

Элина, мать Дэна, которая ушла на пенсию с должности директора средней школы, отреагировала совершенно иначе, когда ее сын решил нарушить молчание. К тому моменту, когда Дэн почувствовал себя достаточно сильным, чтобы рассказать матери об инцесте, его родители уже десять лет как были в разводе.

Элина расплакалась, когда услышала подробности того, что произошло с сыном, и бросилась обнимать его:

Дэн боялся, что своими признаниями он переложит на плечи матери слишком тяжелый груз, но он недооценил ее. Она заверила его, что предпочитает разделить с ним его страшную правду, чем продолжать жить во лжи:

Дэн не только помог сам себе, раскрыв правду, но этим он помог и своей матери. Рассказав об инцесте, он дал ей ответ на многие тревожные и болезненные вопросы, которые мучили ее долгие годы. Мать Дэна отреагировала на конфронтацию так, как мечтают все жертвы инцеста: состраданием, гневом в отношении агрессора и однозначной, искренней поддержкой сына.