в столице США Вашингтоне. В 1997 году рыбаки в Балтийском море получили серьезные ожоги после того, как выловили сетями жирный желтоватый комок загущенного иприта – из остатков тех 40 000 тонн немецкого химического оружия, что были затоплены в море во время Второй мировой войны. В Сан-Франциско в 2003 году было сделано археологическое открытие, вызывающее в памяти сюжет о сосудах с чумой в древних храмах. Во время раскопок в форте Президио[455] археологи обнаружили стеклянные сосуды. Эти странные «артефакты», как оказалось, содержали сохранявший свою токсичность иприт, захороненный армией США во время Второй мировой войны.

И эти эпизоды – лишь верхушка айсберга: подсчитано, что сотни тысяч разлагающихся химических боеприпасов находятся в немаркированных захоронениях по всему миру[456].

На местах захоронения ядерных отходов, таких как предлагаемое хранилище под горой Юкка и существующее в Нью-Мексико, геологический масштаб и время сохранения токсичности обретают поистине космические масштабы. Иными словами, власти должны объяснять свои действия последующим поколениям в терминах мифологического мышления. Поэтому правительственные учреждения и обратились к мифологическим решениям. В связи с этим появилась новая междисциплинарная область «ядерной семиотики», в рамках которой фольклористы, антропологи, лингвисты, архитекторы, археологи, художники, авторы научной фантастики, поведенческие психологи, философы и другие исследователи и творцы пытаются понять, как обеспечить сохранность погребенных, но неуничтожимых «голов гидры», чтобы в последующие тысячелетия люди не приближались к ядерным отходам[457].

Что, если со временем хранилище в Нью-Мексико и другие подземные объекты по всему миру, содержащие биохимические и ядерные отходы, обретут гнетущую привлекательность? Что, если будущие подводные археологи и кладоискатели решат извлечь с морского дна забытые корабли, полные химического оружия и затопленные во время холодной войны? Что, если эти роковые места, окруженные загадочной аурой, станут притягивать туристов, поклонников духовных поисков или отчаянных сорвиголов? Что, если об этих запретных объектах распространится слава мест хранения баснословных сокровищ, спрятанных там в далеком прошлом, как в египетских пирамидах или тайной гробнице Чингисхана? Как помешать кладоискателям, археологам, ученым, геологоразведчикам, искателям приключений и прочим желающим сломать печати на тайных комнатах и туннелях глубоко под горами? Тем самым они могут невольно выпустить «духов погибели», как это уже происходило в древних храмах, где некогда хранились бактерии чумы (см. главу 4).

Некоторые эксперты уже предложили распространять пугающие легенды об оружии Судного дня в надежде на то, что они будут в течение долгого времени расходиться в устной традиции, как гомеровская Илиада или библейские рассказы, которые передавались из поколения в поколение. Возможно, «атомное жречество» может сохранить предупреждения об опасности посредством изобретенных ритуалов. Возможно, удастся записать предупреждающие сообщения в ДНК растений, произрастающих на этих местах. Философы Франсуаза Бастид и Паоло Фаббри предлагали еще одну идею – вывести генетически модифицированных котов, способных менять цвет в присутствии смертельных доз радиации, и подчеркнуть эту их роль, распространив мифы о спасающих жизнь «лучащихся котах»[458].

Некоторые археологи, вдохновившись вавилонскими надписями на камнях, оставленными в XVIII в. до н. э., предлагают вырезать на каменных скрижалях текст на семи языках и зарыть в случайных местах окружающих пустынь. В этих текстах будет объясняться, что именно зарыто глубоко под землей неподалеку и почему эти саркофаги ни в коем случае нельзя трогать. Но лингвисты считают крайне маловероятным, чтобы современные языки и культуры продолжили свое существование через 10 000 лет.

Чтобы подкрепить словесные предупреждения на языках, которые к тому моменту явно станут мертвыми, другие консультанты предлагают использовать дурные предзнаменования. Можно окружить подобные места зловещими укреплениями – гигантскими бетонными шипами или торчащими из земли зазубренными молниями, чтобы сообщить посетителю чувство ужаса и смертельной опасности. Еще один план предусматривает создание своего рода «поля шипов» – высоких гранитных башен с выгравированными на них зловещими символами, среди которых человеческие лица, выражающие ужас и дурноту (примерно как на знаменитой картине Эдварда Мунка «Крик»), и пиктограммы с изображением массовых смертей и разрушений (рис. 34). Однако очевидны и недостатки плана, связанные с человеческой природой. Семиотик агентства Andra Флориан Бланкер отмечает, что подобный пейзаж – «странный, тревожащий, необычный – наверняка будет в большей степени привлекать, чем отталкивать. Мы по природе своей склонны к приключениям и постоянно стремимся покорить враждебную природную среду». Как и в случае с могилами фараонов, размещение грандиозного размера предупреждений, мистических символов, изощренных ловушек и написание ужасных проклятий способно лишь привлечь предприимчивых людей. А ценные материалы вроде промышленного титана, платины и сапфира могут оказаться соблазнительными для мародеров, как в свое время золотая шкатулка в вавилонском храме, разграбленном римскими солдатами, на свою беду[459].

Суть, по словам одного антрополога, состоит в том, чтобы само место служило предостерегающим посланием для последующих цивилизаций: «Мы считали себя могущественной культурой. Но это место – не объект поклонения». То, что лежит здесь, «было для нас опасно и отвратительно». Послание должно каким-то образом объяснить, что опасность все еще остается и что угроза смертельна: если кто-то физически потревожит это место, выделится разрушительная энергия. Нужно держаться отсюда подальше. Это место, «которое вы обязаны забыть навсегда»[460].

Рис. 34. Пейзаж с шипами – один из вариантов предупреждения для будущих цивилизаций держаться подальше от таких мест захоронения ядерных отходов, как Опытная установка для изоляции отходов и гора Юкка. Проект архитектора Майкла Брилла и художника Сафдара Абиди, Национальные лаборатории Сандиа

Подобное послание наверняка нашло бы отклик в душе древних греков и римлян, посещавших святилище, которому Филоктет оставил свои отравленные стрелы, дивившихся трагической статуе Геракла в горящей тунике, с затаенным дыханием слушавших рассказ о смерти Главки или указывавших на огромный валун в том месте, где Геракл закопал жуткую голову гидры.

Если бы искоренить ядовитые миазмы биотоксического оружия, изобретенного так давно, можно было просто зарыв их под горой или камнями! Если бы мифология имела силу предупредить о неуклонном прогрессе в области темных искусств войны! Возможно, лучик надежды можно увидеть в мифе о Филоктете, в конце которого герой решил посвятить ужасный лук и стрелы святилищу бога-исцелителя, а не передавать оружие новому поколению воинов. Тем самым он предвосхитил современные попытки составления договоров, согласно которым государства обязуются приостановить разработку и использование биологического и ядерного оружия и обратить технологические новшества в сторону облегчения страданий людей.

Можно лишь надеяться, что более глубокое понимание мифологических картин и древнейших исторических свидетельств использования токсического оружия позволит направить усилия человечества на поиск природных средств исцеления, а не массового уничтожения. Тогда горестные слова Аппиана «Они испробовали все, что только могли придумать