— Не дадите чистый лист?

Амелия щедро положила передо мной два. И я записала самого младшего и самого старшего из бессалийских сирот в свой маленький списочек подозреваемых. К сожалению, нельзя было сказать однозначно, что Фредерико — один из них. У Бесо волосы были скорее светло-русые, а у Дэвида глаза отдавали зеленым. С возрастом это могло измениться, да, но я всё равно сомневалась. Не пошли ли мы с Кеннетом по ложному следу?

— А по какому признаку вы детей выписываете? — полюбопытствовала Амелия. Она вытянула шею, чтобы заглянуть в мои записи. — Самых вредных выбираете?

— Нет, — я вернула Амелии личные дела. Ничего нового в них не нашла. Истории своих воспитанников выучила наизусть давным-давно. — Мне нужно найти сироту-блондина с голубыми глазами.

— А возраст?

— Неизвестен, — развела я руками.

— Тогда это слишком расплывчатые критерии, — управляющая приюта сцепила руки в замок. — Под них даже мой отец подойдёт. Он уже сирота, мои бабушка и дедушка скончались. Или вон… ваш лин Сокол.

Меня словно молнией ударило! Сокол! Самый эталонный из всех известных мне блондинов. Я уже представляла, как сильно он похож на Франко. Муж упоминал, что сильнейший маг катастрофически кудряв, а лучший убийца совсем недавно состриг свои локоны.

— А сколько ему лет? — спросила я у Амелии.

— Двадцать семь, — фыркнула она. — Почти семнадцать из них его воспитывает Магнус, старший инструктор академии и друг моего отца. Родственники они очень дальние, но у мальчика обнаружился большой талант к магии. Настолько, что Магнус ходил на поклон к лину Делири. Умолял отдать ребёнка ему, а не троюродной тётушке. В итоге к своему первому празднику инициации Сокол соперничал в мастерстве со взрослыми магами. Дядя Магнус очень им гордится и ставит в пример бессалийским детям. “Посмотрите, чего может добиться сирота, как вы, одним своим упорством”.

Рука сама потянулась, чтобы вписать Сокола в список, и только после я зацепилась за вторую часть описания Фредерико. По словам Франко, я спасла его брата. Сокол же, напротив, едва не погиб по моей вине. Из засады в Трезде его чудом вытащили совсем другие люди. Если бы он был тем, кого мы ищем, цепной пёс Плиния скорее пришёл бы за мной, чем помог Кеннету убить Дайну.

Я вычеркнула Сокола и тяжело вздохнула. Он ведь лучше всех подходил на роль Фредерико! Сильный маг, играючи создающий порталы по несколько раз в день. Если это не тянет на роль эхо от дара Франко, о котором говорил Кеннет, то я не знаю, где искать. А искать придётся. Как вчера ночью признался муж, личность Фредерико осталась последним слепым пятном в череде загадок.

“Он где-то рядом с нами, Хельда, — бормотал уставший Кеннет. — Рядом с тобой. Только поэтому Франко отказался участвовать в покушениях на тебя, и Плиний принял его выбор. У них договор, что элезиец не трогает его семью. Отец и мать мертвы, остался один брат. Дайна не знает, кто он. Венец правды ничего не смог достать из её сознания. Я такое уже испытал на себе после того, как бессалийский маг с чёрным уровнем вычистил из памяти следы нашей встречи”.

Но “где-то рядом” — ещё более расплывчатый критерий, чем “блондин с голубыми глазами”.

— Тук-тук-тук, лина Амелия, можно? — раздался знакомый голос и в приоткрытой двери появилось не менее знакомое лицо.

— Входи, Бесо, — пригласила управляющая. — Что случилось?

Под левым глазом воспитанника красовался синяк. Парень так сильно его стеснялся, что зашёл в комнату бочком и всё норовил от нас отвернуться.

— Пустяки, на тренировке прилетело. Я плевал бы на него с высокой колокольни, но скоро праздник. Не хочется таким ходить. У вас нет льда? Нэди сказала, вы любите холодный чай и часто его делаете.

— Недавно закончился, — расстроенно ответила Амелия, — но есть другой выход. — Дочь Витта взяла со своего стола круглое зеркальце с длинной металлической ручкой и провела над ним ладонью. — Держи, только аккуратно. Оно холодное.

У Бесо лицо вытянулось, будто он впервые увидел бытовую магию.

— Ой, я дурак, простите, мог бы сам догадаться.

— Ничего, — одарила его улыбкой управляющая, — когда зеркало согреется, потренируешься замораживать. Там простое заклинание.

Бесо забрал его из рук Амелии и с тихим шипением приложил к синяку.

— Ох, видела бы меня Динали. А ведь почти получилось пройти полосу препятствий. Я замешкался на последнем манекене и вот он-то, злодей, и долбанул меня деревянным кулаком в глаз. Больно. Клановские ребята ещё ржали громче лошадей на конюшне. Ну ничего. Посмотрю я на них через две недели. Магнус обещал, что не только последний манекен, но и парочка других будут зачарованы на неожиданные атаки. Всем несладко придётся. Мы-то из мяса и костей в отличие от деревяшек. Дубасишь его кулаками, а легче не становится. Ещё и кажется, что размалёванная морда тоже над тобой ржёт.

— Пусть смеются, — махнула рукой я. — На празднике инициации после испытаний покажем, что из бессалийцев воины выходят не хуже, чем из детей клана. А синяки и ссадины украшают мужчину. У лина Делири всё тело в шрамах.

— У лина Сокола тоже, — поддержала меня Амелия. — И едва ли кто-то будет смеяться, увидев их.

— Он просто не доживёт до своего второго “ха-ха”, — улыбнулся Бесо. — Лучший убийца — это вам не шутки.

Надо же, легенды о Соколе и до приюта добрались. Меня кольнуло обидой, стоило вспомнить его подколку в ответ на мой страх, что из детей сделают наёмников. По крайней мере, на счёт Бесо он не ошибся. Значило ли это, что подсознательно чувствовал в нём силу, похожую на силу Франко? Силу умного, одарённого и расчётливого убийцы?

Мороз прошёл по коже. А ведь если не зацикливаться на цвете волос, то Бесо оставался кандидатом на роль Фредерико. В его пользу говорило ещё и то, как быстро он освоился в клане и показывал умопомрачительный прогресс на тренировках. Вывести бы его на детские воспоминания. Вдруг там мелькнёт тень брата? Венец правда я никогда бы не позволила на него надеть, но был и другой способ. Эмоции. Амелия когда-то рассказывала мне, что дети, пережившие сильный страх, не помнили, что с ними было. В силу очень маленького возраста или потому что их сознание закрывалось. Не пускало кошмар в душу ребёнка, защищая её. Зато страх оставался в полной мере, и дочь Витта с её даром могла его почувствовать.

Теперь мне стало жарко от нахлынувшей догадки. Я схватила ближайшее личное дело, вырвала чистый лист и быстро написало на нём: “Помогите, пожалуйста. Если Бесо будет говорить “не помню”, но что-то почувствует — подайте мне знак. Я потом вам всё объясню”.

Управляющая прочитала записку, покосилась на меня, но медленно кивнула. Хорошо. Пора забрасывать удочку в самый тёмный омут памяти моего бывшего помощника.

— Давно хотела спросить, — нервно протараторила я прежде, чем взяла себя в руки. — Ты случайно не знаешь Франко, его отца Фенара или кого-то из их семьи?