– Все, все, бои на сегодня закончены! – замахал руками на молодых людей Сабир. – Приходите завтра после намаза.

Маскировка хашишинов была настолько идеальной, что даже этот опытный в таких делах человек не смог рассмотреть их истинный облик, спрятанный под изрядно прокопченными личинами – кто работает с горячим металлом, того всегда отличает цвет лица.

– Уважаемый Сабир, – вежливо сказал Хасан, – тебе просил кланяться наш дядюшка Хусейн.

На лице бывшего сайяда не дрогнул ни один мускул.

Он благодушно улыбнулся и ответил:

– Премного благодарен. Он все так же лепит свои горшки?

– Да. Но из глины, которую добывает в горах.

Ключевое слово «горы» было сказано, и лицо Сабира сразу стало серьезным. Он с почтением поклонился (как он мог догадаться, что перед ним даи?) и пригласил молодых людей в дом. Там он раскинул цветастый дастархан, на который поставил блюдо с горой свежих лепешек, миску меда и приготовил чай.

– Нам нужны двое твоих людей, – безо всякого предисловия сказал Хасан, когда они насытились.

В свое время еще Хасан ибн Саббах построил целую систему соглядатаев и укрытий в городах и селениях. Шпионы шейха были разбиты на ячейки по четыре человека; каждую из них возглавлял самый опытный и преданный делу низаритов человек. В большом городе таких ячеек могло насчитываться до двух-трех десятков, но их руководители не знали о существовании друг друга. В случае неудачного покушения, а значит, гибели одной ячейки, вся сеть оставалась целой, и вскоре место казненных занимали другие хашишины.

– Кто именно? – спросил Сабир.

Хасан и Авар, переглянувшись, дружно улыбнулись. Сабир начинал им нравиться. Бывший сайяд все схватывал на лету; он сразу догадался, что посланникам Старца Горы нужны не просто два фидаина, а какие-то определенные личности.

Он мог бы даже назвать их имена сразу, но промолчал, чтобы егодогадка подтвердилась.

– Изменившие вере, – ответил Хасан. – Но не общему делу.

Как-то незаметно он взял бразды руководителя в свои руки. Авар не возражал, хотя и Шейх аль-Джабаль, и даи аль-кирбаль отдавали предпочтение ему и всегда назначали старшим. У Хасана привычка повелевать, похоже, была в крови, тогда как Авар предпочитал оставаться на вторых ролях. Он не любил выпячиваться, к тому же, «невидимые» были так обучены: нужно до последнего момента держаться тише воды, ниже травы, чтобы финальное действие для противника оказалось совершенно неожиданным, а когда нужно – и смертоносным.

– Абд ар-Расул и Абд ан-Наби… – Лицо Сабира закаменело; он понял, что дело предстоит нешуточное. – За них я могу поручиться головой.

– Верю, – ответил Хасан. – Нам нужно встретиться с ними в каком-нибудь безлюдном месте, где нет чужих глаз и ушей.

– Будет исполнено. Когда?

– Завтра. Время пусть сами назначат – как им удобней. Главное, чтобы они своим отсутствием не вызвали ни малейшего подозрения в окружающих.

– Самое безлюдное и безопасное место в Тире – это старое кладбище. За ним никто не следит, не ухаживает, потому что франки не выделяют денег ни кладбищенским сторожам, ни смотрителям. Заранее – думаю, что лучше сегодня, – найдите там гробницу праведника Мухаммеда ибн Вали аль-Магриби. Она удобно расположена, большая, – за нею легко спрятаться – и к гробнице хорошо просматриваются все подходы.

– Так мы и сделаем, – сказал Хасан. – А еще порекомендуй нам какой-нибудь недорогой, но более-менее приличный караван-сарай, где обычно останавливаются ремесленники, которые приехали на базар.

– Вам лучше обосноваться в том, который находится возле рыбацкой гавани. Там всегда много постояльцев, которые часто меняются, поэтому среди них легко затеряться. Да и цены в этом караван-сарае не кусаются… – Сабир остро взглянул на молодых людей и потупился, словно смутившись; уж он-то хорошо знал, что в средствах посланники Старца Горы не ограничены.

Расул и Наби были теми фидаинами, которым предстояло убить Конрада Монферратского. Но не раньше, чем Авар и Хасан доведут его причастность к исчезновению куркуры. Так приказал шейх аль-Джабаль. А пока Расул и Наби должны следить за всеми передвижениями короля Иерусалима, что для них было не очень сложной задачей. Дело в том, что по приказу Старца Горы и один, и другой приняли христианскую веру. Расул даже время от времени прислуживал в соборе Святого Креста. Такую милость он получил благодаря тому, что его крестным отцом был… сам Конрад Монферратский!

Авар и Хасан, намечая план операции, не сговариваясь, выбрали именно этих двух «отступников от истинной веры». О них они узнали от даи аль-кирбаля. Абд ар-Расул и Абд ан-Наби могли спокойно приблизиться к королю Иерусалима в любое время и в любом месте, тем более, что их христианскому рвению мог бы позавидовать любой крестоносец. Это отметил даже епископ Бовэ, его святейшество Филипп де Дрё. Он приехал по делам церкви в Святую землю и ему рассказали о новообращенных христианах, а также продемонстрировали их усердие в вере, когда и один, и другой, стоя на коленях часами, молились Господу, чтобы он отпустил им грехи прежней жизни.

Но одно дело – просто приблизиться, а другое – привести приговор Старца Горы в исполнение. Не исключено, что фидаины могут дрогнуть в последний момент и тогда вся задумка пойдет прахом. Ведь короля Иерусалима всегда окружали телохранители. Для того чтобы все прошло, как должно, и были направлены в Тир два молодых, но предприимчивых даи, которые еще ни разу не испытали горечь поражения. Они должны были подстраховать Расула и Наби, если у них ничего не выйдет.

Спустя неделю хашишины уже точно знали, что захват куркуры – дело людей Конрада Монферратского. Об этом шушукались и в порту, и в чайхане возле караван-сарая, где поселились Авар и Хасан. В конечном итоге они нашли даже того, кто лично принимал участие в грабеже судна низаритов. Это был оруженосец одного из рыцарей, большой любитель хелбонского вина. Но его было мало, потому что виноградники Хелбона совсем оскудели (к тому же мусульмане не пьют вино) и в связи с этим хелбонское вино ценилось очень высоко. Так что оруженосец был просто в восхищении, когда двое его знакомых-сарацин, обращенных в истинную веру (это были Расул и Наби), где-то достали целый кувшин вина из Хелбона, которое не замедлило очутиться в желудке выпивохи; фидаинам досталось совсем немного.

Кровожадный Наби хотел уже отправить франка в мир иной, но Авар не разрешил – лишний шум перед исполнением «заказа» был им ни к чему.

День, когда все решится, был назначен – двадцать второго числа месяца мухаррма[106]. Как узнал Расул, в этот день король Иерусалима должен был нанести визит епископу Филиппу де Дрё, где его ждал роскошный обед. Епископ жил в палатах бывшего раиса – градоначальника Тира. Когда-то это была вилла римского вельможи и к ней вела широкая дорога, но мусульмане понастроили лачуг, крохотных домишек и лавочек, где сидели менялы и продавалась всякая всячина и к раису можно было добраться только по кривым и узким улочкам, что облегчало задачу фидаинам.