Состоялись также шоу в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, в том числе одна американская пресс-конференция, где продюсер Алан Маршалл, когда его спросили, про что фильм, весьма лаконично изрек: «Ну так про одного психованного ублюдка и эту самую стену…»

После напряженной работы над «The Wall» мною владела – и тут уже вырисовывается паттерн – скорее усталость, нежели эйфория. Шоу мы сыграли всего тридцать с чем-то раз за два года, так что трудно списать это на чисто физическое утомление. Скорее было ощущение, что весь проект тянется уже целую вечность. Может статься, однако, что причиной подавленности и нехватки энтузиазма была мысль о том, что теперь нам придется снова тесно контактировать друг с другом.

После тура и фильма группы Pink Floyd из четырех человек, какой она была с 1968 года, уже не существовало. Рик наслаждался своим изгнанием: он жил в Греции, в доме своей второй жены Франки, и смаковал лотос. Отсутствие Рика лишь подчеркивало тот факт, что мы попали в замкнутый круг потери коммуникации.

В июле 1982 года фильм «The Wall» вышел в широкий прокат. Мы все в той или иной степени участвовали в его продвижении. Помнится, меня единственным полномочным послом отправили на премьеру в Испанию (поскольку остальные, по-моему, были в Америке на премьерах в Нью-Йорке и Калифорнии). Скрипя зубами, я улыбался перед камерами. Также я изображал царственность, маша рукой из королевской ложи в Мадриде, и скромно признавался, что на самом деле это не только моя работа…

Вернувшись в Лондон, Роджер начал работу над альбомом, который стал преображаться очень быстро. По моим воспоминаниям, изначально предполагалось включить туда треки, оставшиеся от «The Wall». Несколько песен вошли в саундтрек фильма, но не вошли в оригинальный альбом, и их следовало дополнить новым материалом.

Идея родилась из первоначального рабочего названия альбома «The Final Cut» – «Spare Bricks»[31]; впрочем, эту схему отбросили, когда альбом вызрел в нечто совершенно иное. Думаю, на смену курса повлияло много чего. Поэтапный подход уже не удовлетворял Роджера, и у него сложилось более ясное представление о том, чего он хочет добиться. «The Final Cut – A Requiem for the Post War Dreams» получился куда сфокусированнее. Альбом по-прежнему был связан с некоторыми элементами «The Wall», но речь в нем шла о чувствах Роджера по поводу гибели его отца под Анцио во Второй мировой войне. В первые годы войны отец Роджера был сознательным ее противником, и это добавляло всей истории пронзительности. В альбоме акцентировалась неспособность послевоенной Британии создать лучший мир, за который погибло так много людей.

Другой внезапной кандидаткой на роль музы стала Маргарет Тэтчер. В 1982 году Британия под руководством премьер-министра Тэтчер объявила войну Аргентине из-за суверенитета Фолклендских островов. Хорхе Луис Борхес остроумно описал этот конфликт как «двое лысых дерутся за расческу». Атмосфера в Британии тогда воцарилась откровенно ура-патриотическая, и, я думаю, это особенно расстраивало Роджера. «The Final Cut» стал реальным инструментом для выражения его ужаса пред текущими событиями.

Я едва ли мог не сочувствовать таким политическим убеждениям, а вот Дэвид, по-моему, считал, что на альбоме группы это все неуместно. Кроме того, Дэвид хотел производить собственный материал. Однако Роджер, сильно увлекшись, не собирался ждать. Он хотел работать, а когда он вцепляется в идею, чужие колебания ему неинтересны. Вдобавок Роджер, судя по всему, сомневался, что Дэвид в обозримом будущем что-нибудь сочинит.

Роджер назначил крайний срок для завершения альбома, и это, конечно, пришибло Дэвиду творческий порыв. Не уверен, что Роджер давил на нас сознательно. Я подозреваю, его могла злить или просто раздражать медлительность Дэвида, или, может, Роджер уже настроился переходить к сольной карьере и просто хотел, чтобы мы с Дэвидом ему помогли. При записи «The Wall» мы поддерживали некое подобие демократии, но даже это подобие теперь оказалось под угрозой. Разногласия быстро превратились в «проблему» и, будто вражеская подлодка, высунули перископ над мутными водами наших отношений.

В результате альбом целиком состоял из композиций Роджера. Вклад Дэвида был минимизирован – не считая его гитарных соло, на которые даже Роджер не рисковал покушаться, – и, что еще важнее, почти все вокальные партии Роджер тоже взял на себя, оставив Дэвиду вокал только в песне «Not Now John». В прошлом интонирование Дэвида неизбежно и тонко меняло мелодическую структуру песен Роджера. Теперь же отсутствие этого разнообразия, а также фирменных клавишных Рика означали исчезновение ключевых элементов того, что уже стало «пинкфлойдовским саундом».

Джеймс Гатри, сопродюсер «The Final Cut», вспоминает, что обычно во время записи Роджер быстро разогревался и выдавал проникновенный вокал довольно легко.

Другим недостающим звеном оказался Боб Эзрин. На языке группы наше расставание описывалось словами «музыкальные разногласия», но на самом деле его можно объяснить целым рядом инцидентов. Роджер по-прежнему кипятился из-за неудачного интервью, которое Боб дал одному американскому журналу как раз перед шоу «The Wall». Один друг-журналист (теперь уже не друг) вытянул из Боба – и опубликовал – полное описание шоу, включая эксклюзивное откровение насчет обрушения стены в качестве гранд-финала. Боба это предательство бывшего друга ужаснуло не меньше, чем всех остальных, однако, подлив масла в огонь, журналист приписал Бобу куда больше того, что Боб заслуживал, – по крайней мере, больше того, что он заслуживал на наш взгляд.

Стив позвонил Бобу, пригрозил судебным процессом и намекнул, что, своим разговором с прессой нарушив контракт, Боб может лишиться заработанного тяжким трудом вознаграждения. Боба все это потрясло. Совсем недавно он был полноправным членом внутреннего круга – и вдруг очутился в изоляции. Ему ясно дали понять, что даже его присутствие на шоу нежелательно. Сейчас я думаю, что мы просто не понимали, до чего устрашающим бывало наше общее неодобрение. Пластинка только-только начинала проявлять характерные признаки будущего хита, а Боб даже не мог насладиться моментом славы.

В конце концов конфликт был забыт, но пыль висела в воздухе еще пару лет, и Роджер совершенно не готов был снова взять Боба на борт – это если предположить, что Боб мечтал вернуться. На мой взгляд, это было очень прискорбно. Да, у Боба на уме могла быть ерунда, зато все, что было у него на уме, сразу оказывалось на языке…